Осталось нетерпеньеОт юности моейВ горячей вашей пенеИ в глубине теней.
А как дохнет по пчеламИ прибежит грозаИ ситцевым подоломУдарит мне в глаза —
Пройдет прохлада низомТраву в коленах гнуть,И дождь по гроздьям сизымПогкатится, как ртуть.
Под вечер — вёдро снова,И, верно, в том и суть,Чтоб хоть силком смычковыйЛиловый гуд вернуть.
1958
* * *
Т.О.-Т.
Вечерний, сизокрылый,Благословенный свет!Я словно из могилыСмотрю тебе вослед.
Благодарю за каждыйГлоток воды живой,В часы последней жаждыПодаренный тобой,
За каждое движеньеТвоих прохладных рук,За то, что утешеньяНе нахожу вокруг,
За то, что ты надеждыУводишь, уходя,И ткань твоей одеждыИз ветра и дождя.
1958
* * *
Снова я на чужом языкеПересуды какие-то слышу, —То ли это плоты на реке,То ли падают листья на крышу.
Осень, видно, и впрямь хороша.То ли это она колобродит,То ли злая живая душаРазговоры с собою заводит,
То ли сам я к себе не првык…Плыть бы мне до чужих понизовий,Петь бы мне, как поет плотовщик, —Побольней, потемней, победовей,
На плоту натянуть дождевик,Петь бы, шапку надвинув на брови,Как поет на реке плотовщикО своей невозвратной любови.
1946
Темнеет
Какое счастье у меня украли!Когда бы пришла в тот страшный год,В орлянку бы тебя не проиграли,Души бы не пустили в оборот.
Мне девочка с венгерскою шарманкойПоет с надсадной хрипотой о том,Как вывернуло время вверх изнанкойТвою судьбу под проливным дождем,
И старческой рукою моет стеклаСентябрьский ветер и уходит прочь,И челка у шарманщицы намокла,И вот уже у нас в предместье — ночь.
1958
Ночь под первое июня
Пока еще последние коленаПоследних соловьев не отгремелиИ смутно брезжит у твоей постелиБоярышника розовая пена,
Пока ложится железнодорожныйМост, как самоубийца, под колеса,И жизнь моя над черной рябью плесаЛетит стремглав дорогой непреложной,
Спи, как на сцене, на своей поляне,Спи, — эта ночь твоей любви короче, —Спи в сказке для детей, в ячейке ночи,Без имени в лесу воспоминаний.
Так вот когда я стал самим собою,И что ни день — мне новый день дороже,Но что ни ночь — пристрастнее и строжеМой суд нетерпеливый над судьбою…
1965
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновенье,Мы праздновали, как богоявленье,Одни на целом свете. Ты былаСмелей и легче птичьего крыла,По лестнице, как головокруженье,Через ступень сбегала и велаСквозь влажную сирень в свои владеньяС той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милостьДарована, алтарные вратаОтворены, и в темноте светиласьИ медленно клонилась нагота,И, просыпаясь: «Будь благословенна!»Я говорил и знал, что дерзновенноМое благословенье: ты спала,И тронуть веки синевой вселеннойК тебе сирень тянулась со стола,И синевою тронутые векиСпокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,Дымились горы, брезжили моря,И ты держала сферу на ладониХрустальную, и ты спала на троне,И — Боже правый! — ты была моя.Ты пробудилась и преобразилаВседневный человеческий словарь,И речь по горло полнозвучной силойНаполнилась, и слово «ты» раскрылоСвой новый смысл и означало: царь.