x x x И красота, и слабость женщин, их печали, И руки бледные, источник благ и зла, Глаза, где жизнь почти все дикое сожгла, Оставив то, пред чем мучители дрожали, И с лаской матери, когда бы даже лгали Уста, всегда их голос! Призыв на дела, Иль добрый знак, или песнь, когда застигнет мгла, Или рыданье, умершее в складках шали!.. Как люди злы! Как жизнь нелепа и груба! Ах! Если б нам не поцелуи, не борьба, Осталось нечто доброе в верховном круге, Что зародилось в сердце детском и простом, И честь, и милость! Это - верные подруги, Иное что останется, когда умрем? x x x Обманчивые дни весь день, весь день горели; Заката на меди теперь они дрожат, Закрой глаза, душа, довольно мы смотрели! О, искушения! - они нас сторожат. Весь день, весь день они горели беспощадно, Сжигая виноград на склонах, под горой Хлеба созревшие и опаляя жадно Небесную лазурь, что пела над тобой. О, побледней, душа, иди, ломая руки. Ужели те "вечера" святому "завтра" вновь Грозят? Безумия ужели живы муки? Воспоминания убей, убей. Любовь! О, грозный приступ зла! последний, без сомненья? Иди, душа, молись! молись до исступленья! x x x Жизнь скромная, с ее нетрудными трудами! В ней целый подвиг есть - служение любви! Веселым быть, следя все те же дни за днями, Быть сильным, чувствуя, что гаснет жар в крови! Знать, слышать в городах, меж всеми голосами, О Боже! лишь одно: колокола твои, И, повинуясь сам велению: "Живи!", Свой голос смешивать с грядущими волнами. С желаньем каяться - меж грешниками жить. Любить молчание - и бесконечно длить ^ Терпения часы здесь, в жизненной пустыне, Сомненья детские раскаяний живых И тщетные мечты о радостях святых... "Прочь! - ангел говорит, - все доводы гордыни!" x x x Послушай нежной песни лепет. Она заплачет, утешая, Такая скромная, простая, Как ручейка над мхами трепет. Нам ведома и вожделенна, Теперь она звучит из дали, И, как вдова из-за вуали, Глядит печально, но надменно. Злой ветер, налетая с ревом, Не вскроет тайны покрывала, Но сердцу ясен блеск фиала Небесной правды под покровом. Нам ведомая, повторяет, Что наша ненависть и злоба Бесследно канут в бездну гроба, И лишь добро не умирает, И, говорит, какая радость Простая жизнь без ожиданья, И ясным золотом венчанье, И мира без победы сладость. Звучит, с холодным ветром споря, Наивная эпиталама; Великолепнее нет храма, Чем храм утешенного горя. Подобна страннице бездомной Душа, безгневная в томленье. Как ясны все ее ученья! Внимай урокам песни скромной. x x x Как нежно вы меня ласкали Так незадолго до разлуки, О эти маленькие руки, Которыми мои печали, Мои томленья и скитанья И в близких, и в далеких странах Под ясным солнцем и в туманах Преображалися в мечтанья! Все к ним тоска моя стремится, Но разгадаю ли их знаки Душе, которая во мраке Зловещем никнет и томится? О непорочное виденье, Приходишь ли ты с вестью верной О нашей родине безмерной, Где тесное соединенье? О руки, власть благословенья, И скорбь, и кроткие упреки, И освященные зароки, О, дайте, дайте знак прощенья!
x x x О ГОРДОСТЬ! Мощный крик, валторны зов
глухой, Огни кровавых звезд на броне золотой... Шатаешься, огнем и дымом опьяненный... О гордость! Мощный крик, валторны зов глухой! О НЕНАВИСТЬ! О звон над морем, заглушенный В снегу. Так холодно. Бессильный, утомлении, Пугаешься, бежишь на пристань. В тишину. Там молкнет колокол, далекий, заглушенный. О СТРАСТЬ! О странный шум, неясный, как во сне. Все пьяны. Кажется, им весело вполне. Глаза, и имена, и бред духов банальных, В котором гаснет шум, неясный, как во сне. О ЗАВИСТЬ! Ряд теней - в тумане. Ряд венчальных Кортежей. Тысячи - препятствий. Круг печальных Трудов: весь пышный цирк движений мировых! Под тихий скрипок звук, под гул пиров венчальных. О ГНЕВ! Угрюмый стон! О СКОРБЬ о днях
былых! О ИСКУШЕНИЕ! - Был должен слышать их И я для глухоты молчанья неземного! ГНЕВ, ИСКУШЕНИЕ и СКОРБЬ о днях
былых! Умрите, Голоса, чтоб не воскреснуть снова! Вы - смертны! вы - мечта! вы - звук пустой!
вы - слово! Риторика греха! метафоры без крыл! Умрите, Голоса, чтоб не воскреснуть снова! Я более не тот, каким когда-то был. Умрите же во мне, в немой тиши могил, Под тайные мольбы души перерожденной! Я сердцем, я душой не тот, каким я был! Умрите в голосах молитвы умиленной! Она у райских врат стоит, как страж
бессонный, И скажет в страшный день: "Умри" или "Живи!" Умрите в голосах молитвы умиленной И в страшных голосах ликующей ЛЮБВИ! x x x Враг принимает облик Скуки И говорит: "К чему, мой друг?" Но я смеюсь, сжимая руки. Враг принимает облик Тела И шепчет: "Посмотри вокруг, Вот женщина!" - Молчу я смело. Враг принимает облик новый, Он - ангел света, шепчет вновь: "Что твой порыв, твой пост суровый, Пред тем, что сердце должно Богу! Как смерть, сильна ль твоя любовь?" Твержу: "Иду я понемногу!" Он - логик от начала света, Я должен обуздать свой ум И не искать ему ответа, КТО ЭТО, зная без сомненья! Пусть жизни раздается шум, Молиться буду о смиренье! x x x Ты в тоске? Ты несчастна? О душа, что с тобой? Ты совсем безучастна К зову жизни самой, Ко всему безучастна. Разве жизнь так пуста? Что же, руки ломая, Ты сжимаешь уста И молчишь, как немая, А в глазах темнота? Ты не веришь, быть может, В то, что верность - не ложь? Если боль не тревожит, Разве радость найдешь? Что, скажи, тебя гложет? Прочь гони этот сон, Он слезлив и не нужен. Солнцем день озарен, И трезвоном разбужен Заревой небосклон. Словно мастер гравюры, Свет жестоких лучей Черным чертит фигуры, Четкий Контур вещей. Лик повинности хмурый. Что же мешкаешь ты? Приближайся вплотную. Тени были густы, Примут форму иную: Вмиг смягчатся черты. Вот он, добрый твой гений, Страж сокровищ твоих: И любви, и стремлений, Что и гор золотых, И всего драгоценней. Клад невидимый твой: Жар, восторг, вдохновенье, И борьба, и покой, И мечта, и забвенье Всей докуки земной, Всей докуки земной! x x x Сын громадных поселений И презренных возмущений, Здесь я все, о чем мечтал, Отыскал и все познал, Но все - призрак, все убого, Все спешило отцвести. Я легко сказал "прости" Наслажденью, даже счастью, С каждой я расстался страстью Вне тебя, мой милый Бог! Поднял крест меня на крылья, Дал мне лучшие усилья Устремляться к чистоте, К тишине, к святой мечте Целомудренно и строго. Умиленье, мне подай Сладких рос отрадный рай, Погрузи в живую воду, Сердцу дай одну свободу Умереть у Божьих ног! Часть вторая x x x О Боже, Ты меня любовью ранил, И эта рана вся еще дрожит! О Боже, Ты меня любовью ранил. О Боже, Ты меня постигнул страхом, И след ожога - как гремящий гром! О Боже, Ты меня постигнул страхом. О Боже, я познал, что все ничтожно, И слава Божия вошла в меня! О Боже, я познал, что все ничтожно. О пусть мой дух в Твоем вине утонет, Пусть будет жизнь - хлеб Твоего стола! О пусть мой дух в Твоем вине утонет. Вот кровь моя, что я еще не пролил, Вот плоть моя, что недостойна мук! Вот кровь моя, что я еще не пролил. Вот лоб, что должен был краснеть всечасно, Пусть будет он ступенью ног Твоих! Вот лоб, что должен был краснеть всечасно. Вот руки, что работать не умели, Пусть фимиам и угли в них горят! Вот руки, что работать не умели. Вот сердце то, что билось понапрасну, Пусть пред Голгофой и оно дрожит! Вот сердце то, что билось понапрасну. Вот ноги, путь свершившие ненужный, Пусть поспешат на благостный Твой зов! Вот ноги, путь свершившие ненужный. Вот голос, звук неправедный и лживый, Пусть горькие упреки он твердит! Вот голос, звук неправедный и лживый. Вот взор, вперявшийся на заблужденья, Пусть слепнет он в молитвенных слезах! Вот взор, вперявшийся на заблужденья. О Господи! Бог жертвы и прощенья! Нет мер неблагодарности моей! О Господи! Бог жертвы и прощенья! О Господи! Бог святости и страха, Бездонны пропасти моих грехов! О Господи! Бог святости и страха. О Господи! Бог радости и мира, Мое неведенье, мой страх - томят! О Господи! Бог радости и мира. Все это знаешь Ты, все это знаешь, И то, что я беднее всех других! Все это знаешь Ты, все это знаешь. Но что могу, все отдаю Тебе. СОНЕТЫ К СПАСИТЕЛЮ*