И в безбурности зорь красноватыхНе видать чертенят бесноватых,Но вечерняя прелестьУвила вкруг него свои тонкие руки…Предзакатные звуки,Легкий шелест.
Тихонько он молится,Улыбается, клонится,Приподняв свою шляпу.
И лягушке хромой, ковыляющей,Травой исцеляющейПеревяжет болящую лапу.Перекрестит и пустит гулять:«Вот, ступай в родимую гать.Душа моя радаВсякому гадуИ всякому зверюИ о всякой вере».И тихонько молится,Приподняв свою шляпу,За стебель, что клонится,За больную звериную лапу,И за римского папу.
Не бойся пучины тряской –Спасет тебя черная ряска.
На весеннем пути в теремок…
На весеннем пути в теремокПерелетный вспорхнул ветерок,Прозвенел золотой голосок.
Постояла она у крыльца,Поискала дверного кольца,И поднять не посмела лица.
И ушла в синеватую даль,Где дымилась весенняя таль,Где кружилась над лесом печаль.
Там – в березовом дальнем кругу –Старикашка сгибал из березы дугуИ приметил ее на лугу.
Закричал и запрыгал на пне:«Ты, красавица, верно, ко мне!Стосковалась в своей тишине!»
За корявые пальцы взялась,С бородою зеленой сплеласьИ с туманом лесным поднялась.
Так тоскуют они об одном,Так летают они вечерком,Так венчалась весна с колдуном.
Полюби эту вечность болот…
Полюби эту вечность болот:Никогда не иссякнет их мощь.Этот злак, что сгорел, – не умрет.Этот куст – без истления – тощ.
Эти ржавые кочки и пниЗнают твой отдыхающий плен.Неизменно предвечны они, –Ты пред Вечностью полон измен.
Одинокая участь светла.Безначальная доля свята.Это Вечность Сама снизошлаИ навеки замкнула уста.
Белый конь чуть ступает усталой ногой…
Белый конь чуть ступает усталой ногой,Где бескрайная зыбь залегла.Мне болотная схима – желанный покой,Будь ночлегом, зеленая мгла!
Алой ленты Твоей надо мной полоса,Бьется в ноги коня змеевик,На горе безмятежно поют голоса,Всё о том, как закат Твой велик.
Закатилась Ты с мертвым Твоим женихом,С палачом раскаленной земли.Но сквозь ели прощальный Твой луч мне знаком,Тишина Твоя дремлет вдали.
Я с Тобой – навсегда, не уйду никогда,И осеннюю волю отдам.В этих впадинах тихая дремлет вода,Запирая ворота безумным ключам.
О, Владычица дней! алой лентой ТвоейОкружила Ты бледно-лазоревый свод!Знаю, ведаю ласку Подруги моей –Старину озаренных болот.
Болото – глубокая впадина…
Болото – глубокая впадинаОгромного ока земли.Он плакал так долго,Что в слезах изошло его окоИ чахлой травой поросло.Но сквозь травы и злакиИ белый пух смежённых ресниц –Пробегает зеленая искра,Чтобы снова погаснуть в болоте.И тогда говорят в деревняхНеизвестно откуда пришедшиеКолдуны и косматые ведьмы:«Это шутит над вами болото.Это манит вас темная сила».И когда они так говорят,Старики осеняются знаменьем крестным,Пожилые – смеются,А у девушек – ясно видныЗа плечами белые крылья.
Старушка и чертенята
Григорию Е.
Побывала старушка у ТроицыИ всё дальше идет, на восток.Вот сидит возле белой околицы,Обвевает ее вечерок.
Собрались чертенята и карлики,Только диву даются в кустахНа костыль, на мешок, на сухарики,На усталые ноги в лаптях.
«Эта странница, верно, не рада нам –Приложилась к мощам – и свята;Надышалась божественным ладаном,Чтобы видеть Святые Места.
Чтоб идти ей тропинками злачными,На зеленую травку присесть…Чтоб высоко над елями мрачнымиПронеслась золотистая весть…»
И мохнатые, малые каются,Умиленно глядят на костыль,Униженно в траве кувыркаются,Поднимают копытцами пыль:
«Ты прости нас, старушка ты божия,Не бери нас в Святые Места!Мы и здесь лобызаем подножияСвоего, полевого Христа.
Занимаются села пожарами,Грозовая над нами весна,Но за майскими тонкими чарамиЗатлевает и нам Купина…»
Осень поздняя. Небо открытое…
Осень поздняя. Небо открытое,И леса сквозят тишиной.Прилегла на берег размытыйГолова русалки больной.
Низко ходят туманные полосы,Пронизали тень камыша.На зеленые длинные волосыУпадают листы, шурша.
И опушками отдаленнымиМесяц ходит с легким хрустом и глядит,Но, запутана узлами зелеными,Не дышит она и не спит.
Бездыханный покой очарован.Несказанная боль улеглась.И над миром, холодом скован,Пролился звонко-синий час.
Эхо
К зеленому лугу, взывая, внимая,Иду по шуршащей листве.И месяц холодный стоит, не сгорая,Зеленым серпом в синеве.