Ты, Марию оправдавший,
на кресте злодею внявший,
укрепи мой дух отпавший!
Эти крики дерзновенны,
Ты же, благостный, смиренный,
вырви дух мой из геенны!
Да от козлищ отойду я,
да средь агнцев обрету я
жребий, ставши одесную!
Низвергая осужденных,
острым пламенем зажженных,
дай мне быть среди блаженных!
Приими мой дух истлевший,
изболевший, оскудевший,
в час последний оробевший!
Слезным День тот Судный станет,
как из праха вновь воспрянет
человек, но в час отмщенья,
Боже, дай ему прощенье,
Иисус и Царь благой,
вечный дай ему покой!
Аминь!
Часть II
E cantero di quel secondo regno,
dove I'umano spirto si purga
e di salire al del diventa degno.
Ангел преддверия
Я черных душ вожатый бледный,
я пастырь душ, лишенных крыл,
я, призрак смутный и бесследный,
лишь двери Рая им раскрыл.
Здесь душ блаженных вереница
течет, как звезды, предо мной,
и падших душ, укрывших лица,
стеня, влечется хмурый строй.
Моя стезя одна и та же
от дня творенья до Суда,
за веком век, за стражей стража,
но я бессменен навсегда.
Я — путь к блаженствам, но неведом
моим очам Господен Град,
и душ стада за мною следом
нисходят в мой незримый Ад.
Я никогда не поднимаю
всегда спокойного чела,
и с мглой Преддверия сливаю
два серые мои крыла.
Я тенью гор столетья мерю,
как тенью солнечных часов,
не вопрошая, внемлю зов,
все зная, ничему не верю!
Мне высь полета незнакома;
мне посох дан взамен меча,
я им стучу у двери дома,
и гаснет робкая свеча.
Ночные стигматы
Схимница юная в саване черном,
бледные руки слагая на грудь,
с взором померкшим, поникшим, покорным.
Ночь совершает свой траурный путь.
Гаснут под взором ее, умирая,
краски и крылья, глаза и лучи,
лишь за оградой далекого Рая
внятней гремят золотые ключи.
Строгие смутны ее очертанья:
саван широкий, высокий клобук,
горькие вздохи, глухие рыданья
стелются сзади за нею… но вдруг
все ее очи на небо подъяты,
все мириады горящих очей,
блещут ее золотые стигматы,
в сладком огне нисходящих мечей.
Кровоточа, как багровая рана,
рдеет луна на разверстом бедре.
Там в небесах по ступеням тумана
Ангелы сходят, восходят горе.
Боже! к Тебе простираю я длани,
о низведи сожигающий меч,
чтобы в огне нестерпимых пыланий
мог я ночные стигматы зажечь!
Петелийская надпись
Рядом с домами Аида, налево найдешь ты источник,
белый найдешь кипарис ты здесь же с источником рядом;
светлый увидев источник, к нему не дерзай приближаться,
воду другую, холодную, что из болот Мнемозины
медленно вспять протекает, поодаль найдешь ты без стражей,
молви тогда: «Я дитя земли и звездного неба!
Я из небесного рода, вы знаете это и сами!
Весь я иссохнул от голода; вы же, не медля, мне дайте
влаги холодной, что вспять из болот Мнемозины струится!»
Будет дано и тебе испить божественной влаги,
снова ты царственным станешь и к сонму героев причтешься!
Два голоса
первый голос
Пора! Завершены все сроки,
мир опьянен и побежден…
Иду туда, где Крест высокий,
и где Безгласный пригвожден.
Там в ликованья исступленном
свершу свой танец у Креста
и обовью венком зеленым
чело терновое Христа.
Свободным тирса мановеньем
мне язвы заживить дано,
моим последним дерзновеньям —
в святой сосуд вмешать вино,
и смех зари, и сумрак хмурый
в единой светотени слить
и леопардовою шкурой
ребро пронзенное укрыть.
второй голос
Иди! Но станешь сам Иуда,
едва в пути промедлишь миг!
Иди! Но нет пути оттуда
тому, кто в тайну тайн проник!
Иди! Мой Крест высок и прям,
на нем Безгрешный и Закланный,
впервые сердце дрогнет там,
и там падешь ты бездыханный!
Предсуществование
И все мне кажется, что здесь я был когда-то,
когда и как, увы, не знаю сам!..
Мне все знакомо здесь, и сладость аромата,
и травка у дверей, и звук, что где-то там
вздыхает горестно, и тихий луч заката,—
и все мне кажется, что здесь я был когда-то!..
И все мне кажется, что ты была моею,
когда и как, увы, не знаю сам!..
Одно движенье уст. и весь я пламенею,
лишь упадет вуаль, и вдруг моим очам
случится увидать блистающую шею…
И все мне кажется, что ты была моею!..
И все мне кажется, что это прежде было,
что времени полет вернет нам вновь и вновь
все, все, что Смерть рукой нещадною разбила,
надежду робкую, страданье и любовь,
чтоб радость день и ночь в одно сиянье слила,
и все мне кажется, что это прежде было!..
Погибшая
Взор, ослепленный тенью томных вежд,
изнемогая, я полузакрыла,
о, в спутницы я не зову Надежд:
пускай они крылаты, я бескрыла.
вернуться
Я здесь второе царство воспеваю,
Где грешный дух приемлет очищенье
И вновь достоен приобщиться Раю!
3
Данте. Божественная комедия. Чистилище (песнь I, 4–6).