мы будем к добру стремиться,
Славе нашей бесспорно
не будет предела в мире.
Добро само не приходит -
оно в наших душах скрыто,
И слава сама не приходит -
ее не добыть в безделье.
Не оказав услуги,
не жди благодарных взглядов,
Не жди урожая, если
ты ничего не сеял.
(Тихо пою.)
Сколько ни обращаюсь
я к своему государю,
Дни и ночи проходят,
но не убедить его мне.
Прежняя благосклонность
теперь перешла в надменность,
Для честных стихов и песен
уши его закрыты.
(Пою громко.)
Вижу странницу-птицу -
она прилетела с юга
И опустилась тихо
на берегу Ханьшуя.
Ее красота прелестна,
но так она одинока,
Так она сиротлива
на севере неприглядном.
Нет у нее здесь друга,
доброго нет соседа,
К дому - длинна дорога,
дома ее забыли.
Хочет назад вернуться -
нет ей пути-дороги,
Молча глядит на север
и проливает слезы.
Летняя ночь должна быть
быстрою и короткой,
Что же уж год как будто
я не дождусь рассвета?
Путь до родной столицы
долог, тяжел и труден,
Только во сне сумею
я побывать повсюду.
Пусть эта дорога будет
извилистой или прямою,
Но, по луне и звездам,
надо стремиться к югу.
Прямо хочу идти я -
сил моих не хватает,
Сердце мое больное
устало среди скитаний.
О, почему настолько
прям у меня характер,
Мысли мои и чувства
люди не разделяют?
Те, кто со мною, - слабы,
мне они не помогут -
Думают: почему же
медлю я с возвращеньем!
Стремятся речные волны
на мелкие перекаты,
Плыву по волнам я против
стремительного теченья.
Окидываю взглядом
южный далекий берег,
И кажется мне, как будто
на время печаль проходит.
Громады камней могучих
причудливо громоздятся,
Скалистой своей стеною
дорогу мне преграждая.
И, напрягая силы,
приходится обходить их,
Трудно вперед стремиться,
труден и путь обратный.
Колеблюсь и не решаюсь -
и снова остановился,
Снова ночным приютом
мне будет северный берег.
Чувства мои и мысли
спутались, как в тумане,
Все, что скопил я прежде,
тонет в грязи болотной.
И от тоски и скорби
вздыхаю я поневоле,
Мысли далеко к югу
душу мою уносят.
Равнина кругом пустынна,
и далеко до юга,
Кто за меня расскажет
о горе моем великом?
Опять собираю думы,
опять я стихи слагаю,
Хочу, хотя бы на время,
сердце свое утешить.
Но грустные мои мысли
рассеять я не умею
И никому на свете
их не могу поведать.
С КАМНЕМ В ОБЪЯТИЯХ*
Прекрасен тихий день в начале лета,
Зазеленели травы и деревья.
Лишь я один тоскую и печалюсь
И ухожу все дальше-дальше к югу.
Все беспредельно пусто предо мною,
Все тишиной глубокою укрыто.
Тоскливые меня терзают мысли,
И скорбь изгнанья угнетает душу.
Я чувства сдерживаю и скрываю,
Но разве должен я скрывать обиду?
Ты можешь обтесать бревно, как хочешь.
Но свойства дерева в нем сохранятся.
Кто благороден, тот от злой обиды
Своим не изменяет убежденьям.
Нам надо помнить о заветах предков
И следовать их мудрости старинной.
Богатство духа, прямоту и честность -
Вот что великие ценили люди.
И если б Чуй искусный не работал *,
То кто бы знал, как мудр он и способен.
Когда мудрец живет в уединенье,
Его глупцом слепые называют.
Когда прищуривал глаза Ли Лоу *,
Незрячие слепым его считали.
И те, кто белое считают черным
И смешивают низкое с высоким,
Кто думает, что феникс заперт в клетке,
А куры - высоко летают в небе;
Кто с яшмой спутает простые камни,
Не отличает преданность от лести, -
Те, знаю я, завистливы и грубы,
И помыслы мои им непонятны.
Суровый груз ответственности тяжкой
Меня в болотную трясину тянет.
Владею драгоценными камнями,
Но некому на свете показать их.
Обычно деревенские собаки
Встречают злобным лаем незнакомца.
Чернить людей, талантом одаренных, -
Вот свойство подлое людей ничтожных.
Во мне глубоко скрыто дарованье,
Никто не знает о его значенье.
Способен я к искусству и наукам,
Но никому об этом не известно.
Я утверждать стараюсь справедливость,
Я знаю, честность у меня в почете.
Но Чун-хуа * не встретится со мною,