Что бледножелтые вечно ты держишь надменными губы
И на лице у тебя цвета свинцового синь?
Это — нам признак, что ты великой охвачен любовью,
Коей завистников сонм в адских пылает волнах.
43. О нравах сарматов[546]
Верно считают сармата соседом земли амазонок,
Женщина здесь ведь и там глупым мужам голова.
Трижды, четырежды был заключен там в темницу цирюльник
Только за то, что свою розгой жену поучил.
Если постится сармат, избегает он рыбы вареной,
Жрет он жаркое, беря в миске открытой куски,
Видимо, так потому, чтобы, крепче наполнивши брюхо,
Полною чашей затем вдоволь Лиэя черпнуть.
Как изобилует грязью весь Галлии край Заальпийской,
Так в непролазной грязи город и Краков погряз.
Вид безобразен у улиц, едва на четверке проедешь,
И мостовая на них явно размякла везде.
В песнях воспета моих, Хазилина, ты ныне известна,
Если в германских стихах прелесть хоть малая есть.
Напоминаю, не спорь, безрассудная, с Музами Рима,
Кто в превосходных стихах смог Фаниолу воспеть.
47. О сарматском пухе[548]
Мягкого пуха немало сармат под себя подстилает,
Он его летом берет под пламенеющим Львом.
Только я, хоть в восьмой раз уж Феб лучезарный явился,
Даже пушинки одной телом своим не примял.
Ты хоть до крайних пределов пойдешь, Каллиопа, со мною,
Где первобытный народ в варварских царствах живет,
Там, где сарматских селян ледяное касается море,
Славный давая янтарь обледенелым брегам.
Здесь все белеет, блестя, что на льдистые смотрит созвездья,
Даже медведь и над ним с глоткой зловещею вран.
49. О лягушке с мухой, заключенных в янтаре[550]
Всюду душистый янтарь облекает собой лягушонка,
С ним же осталась навек мушка летучая в нем.
Вытянув тело, открытым держит свой рот лягушонок,
Но и у мушки ты счесть ножки сумеешь ее.
Не было ночи одной у меня под небом у шведов,
Феба сиянье когда было б сокрыто от глаз.
О, сколь счастливы народы, когда наступает их лето,
Где ни единая ночь тьмой не окутает день.
Там не гнетут никого обличья теней молчаливых,
Где в ликовании Феб к северным звездам пришел.
После ж того, как Феб умчится к дождливому Австру,
Не наступает ни дня в этих несчастных краях,
10 Но в неисходной ночи там мерцают, как в трауре, звезды,
Фрикса созвездья пока Феб не достигнет в пути.
51. О римских сборщиках, которых зовут индульгенциариями[552]
Что натворили латинские боги, изгнанники Рима,
Кто торгашами теперь в Севера царства спешат?
Не потому ли, о боги, что золото лишь признаете
И по душе вам одни храмы златые теперь?
Что же, сказать иль смолчать? Написал ведь когда-то Проперций:
«Гордый рушится Рим сам от сокровищ своих».
52. О предзнаменовании Ромула[553]
Ромул, основывал Рим ты с двенадцатым коршуном в небе,
Хищника знаки имев знаменьем власти своей.
Значит, хватай, никаким ты добром не будешь насыщен,
Судьбы покуда твои ждут под привычной звездой.
Продал беглец Эней свои святыни латинам,
И продает дикарям ныне латинян богов.
О неотесаный род, что и века Сатурна грубее!
Мы начинаем теперь разум последний терять.
54. О волчице Ромула[555]
Что там волчица? Ужель не довольно скота у латинян?
Рим ненасытный, когда станешь ты меру блюсти?
вернуться
42. О Зоиле. Зоил — александрийский грамматик (III в. до н. э.), имя которого стало нарицательным для злого критика.
вернуться
43. О нравах сарматов. 44. О посте сарматов. 45. О Кракове. Три эпиграммы, содержащие насмешки над поляками с позиции образцового католика (особенно в эп. 44). Лиэй — Вакх; здесь — вино.
вернуться
46. К Каллимаху. Филиппо Буонаккорси Каллимах. — См. Од. I, 7.
вернуться
47. О сарматском пухе. Жалоба на бедность поэта, которому недоступны пуховые перины.
вернуться
48. К своей Музе. Упоминания Цельтиса о сарматском береге «ледяного моря» гиперболичны: янтарь там есть, но белых медведей нет.
вернуться
49. О лягушке с мухой, заключенных в янтаре. Этот интерес к диковинам природы очень роднит мировосприятие Цельтиса с рисунками и гравюрами Дюрера.
вернуться
50. О ночи шведов. Едва ли Цельтис в действительности достигал Северного полярного круга — скорее всего, эпиграмма написана по рассказам, слышанным в Ростоке или Любеке. Фрике — звезда в весеннем созвездии Овна.
вернуться
51. О римских сборщиках... Очень характерный для кануна немецкой Реформации взгляд на деятельность продавцов индульгенций. Цитата — из элегий Проперция (III, 13, 62).
вернуться
52. О предзнаменовании Ромула. При основании Рима место его было определено стаей коршунов, пролетевшей над головой Ромула. Следующие эпиграммы продолжают «перетолкование истории Рима» с позиций присущего Цельтису патриотизма и романофобства.
вернуться
53. О беглеце Энее. Троянец Эней бежал в Лаций с городскими святынями Трои. Век Сатурна («золотой век»), когда первобытные люди питались желудями и ягодами, но отличались нравственностью и добротой.
вернуться
54. О волчице Ромула. Изображение волчицы, по легенде вскормившей брошенных на погибель близнецов Ромула и Рема, высилось на Капитолии, мог его видеть и Цельтис (тогда еще к ней не были добавлены фигурки близнецов, сосущих ее молоко).