Громкого громче, — пока Феб проходит звезду Агенора, —
Крик лягушачий у нас ввысь долетает до звезд;
Крик таковой же к харчевням стремит необузданным толпы
Жаждущих полбы пожрать в буйном Вроцлаве у нас.
Громче, однако, трактирщик ревет, чем бык многолетний,
Адскую эту жратву в чашах, стараяся счесть.
56. О питье северных народов[557]
В северных землях такое блюдется правило всюду:
Пью я, и, жаждучи, пьют все поголовно кругом.
Висла, была я когда-то границей Сарматского края,
По полноводной теперь Лабе граница лежит.
Что ты кичишься в сраженьях, Германия, силой великой?
Тот, кто тобой побежден, в силах тебе уступал.
О славнейший исток среди северных вод, выносящий
Имя известное всем вместе с водой в Океан.
Рейн сам уступит тебе и Некар горделивый уступит,
Где укрывается Феб в розоцветных волнах.
59. Об обманах астрологов[560]
Звезд-скиталиц не столько златится в светящемся небе,
Сколько несут чепухи наши астрологи все.
Стоит лишь им предсказать, что пребудет безоблачным небо, —
Как изливается вдруг ливень небесной водой.
Если ж вещают: должны разразиться жестокие вихри, —
Скроет в пещере своей все дуновенья Эол.
Ведают папские судьбы и звезды владык они знают,
Ведают все, что народ делает в мире у нас.
Вовсе не надо, чтоб боги нам ведать грядущее дали,
Коль получили они этот Юпитера дар.
60. О всеведущем астрологе
Он начертал, что совсем ты покинешь Севера земли,
Феб, неразлучна пока вместе с тобою сестра.
Но я, Цельтис, сумел доказать бы воистину верно,
Что и на Севере здесь звезды присутствуют все.
61. О войне муравьев[561]
Нам Меонийский поэт описал жесточайшие битвы,
Что у лягушек велись с войском свирепых мышей.
Но муравьиный бродячий народ еще того злее,
Вооружась до зубов, бился за этот бугор.
62. Об изучении причин[562]
Пьет заболевший водянкой, и сколько ни пьет, — не напьется:
Так в изученье причин и возникает болезнь.
Кандид, что Муз непорочных меня убеждаешь оставить
И обучаешь, чтоб я к тяжбам на форуме шел?
Кандид, что чистого Феба меня убеждаешь оставить,
За Гиппократом велишь с сонмом болезней идти?
Кандид, что чистые строфы меня убеждаешь оставить
И за фиглярами вслед повелеваешь идти?
Я не богатством влеком, не прельщаюсь я вовсе почетом,
И не желаю притом сделаться денег рабом.
Это занятие пусть под иными звездами манит,
Тех, кто одной одержим страстью нечистой к деньгам.
Выше желания нет, — лишь бы Музы благоволили
И безупречная пусть будет свобода со мной.
Так посмеюсь я в стихах над людской разноликой заботой,
Как и над тем, что весь мир в глупости мчится сплошной.
64. О кубке богемцев[564]
Кубков так много везде нарисовано в крае богемцев,
Что заключишь ты: они Вакха лишь чтут одного.
65. О костре Иоанна Гуса[565]
Заживо слезною жертвой в огне ты сгораешь, и душу
Церберу-псу отдают, чтобы ее он пожрал.
Храмы богемцев, однако, блистая величием, славят
Подвиг, что ты совершил, Богу вверяя тебя.
Все это мне объясни, чтобы правду узнал наконец я,
Ты, святейший отец, курии Римской глава.
Как устремляется Феб среди звезд золотых к Океану,
Но и противной спешит в мире дорогою он,
Так и мудрец: за сердцами он следует ветреной черни,
Но и не меньше в душе мысли скрывает свои.
67. О Гусе, то есть гусе[567]
Хриплый летывал гусь к Алеманским лебедям часто,
Волк италийский его прямо за шею схватил;
Перьев лишен и сожжен он заживо в пламени яром:
Часто вот так имена судьбам подобны своим.
вернуться
55. О Вроцлаве. Группа эпиграмм (№№ 55—58) отражает географические интересы Цельтиса, составляя как бы фон его грандиозного плана «Germania illustrata». При этом нередко в таких описаниях звучит ирония и самоирония (так № 57). Звезда Агенора (в созвездии Девы (?)) — знак начала осени, сбора урожая.
вернуться
56. О питье северных народов. Сын виноградаря, Цельтис относился весьма критически к пьянству.
вернуться
57. О реке Висле. Говоря о расширении Польши, Цельтис, видимо, вспоминает признание Тевтонским орденом верховной власти Польши после битвы при Грюнвальде (1410), или древнюю славянизацию всей заэльбской территории в VI—VII вв. после великого переселения народов. К кичащимся своей силой германцам поэт относится иронически.
вернуться
58. Об истоке Эльбы. Цельтис не уделяет Эльбе самостоятельной роли в членении Германии на 4 части, но в Од. III, 6 называет ее, «текущую через край тевтонский», рекой, как бы объединяющей все германские земли.
вернуться
59. Об обманах астрологов. Ирония Цельтиса заставляет сомневаться в искренности его астрологических рассуждений в других стихах.
вернуться
61. О войне муравьев. Очевидно, сатира на феодальные междоусобия в Империи. Меонийский поэт — Гомер, которому приписывалась пародирующая «Илиаду» поэма «Война мышей и лягушек».
вернуться
62. Об изучении причин. Насмешка над ненасытностью знания, восходящая к Марциалу (I—II в. н. э.).
вернуться
63. К Кандиду... Программное произведение Цельтиса, излагающее его идеал независимости поэта, — в противовес трем мыслимым в то время интеллигентским профессиям: правоведа, врача и «фигляра», т. е. наемного оратора; не исключено, что Цельтис вкладывал в это и функции священнослужителя. Последние строки как бы находятся в прямой перекличке со знакомой Цельтису поэмой С. Бранта «Корабль дураков» (1494) и созданной вскоре после смерти Цельтиса сатирой Эразма Роттердамского «Похвала глупости» (1509).
вернуться
64—82. О кубке богемцев. Эта и следующие эпиграммы, связанные с Чехией, несомненно, созданы тогда, когда в 1491 г. Цельтис был в Праге на пути в Ингольштадт или в ближайшие за этим годы, когда он переписывался с Богуславом фон Гассенштейн (см. Од. I, 27 и ниже Эп. 82). Ироническое отношение к символу чешских утраквистов — кубку носит скорее характер отрицания религиозного фанатизма как такового, чем презрения.
вернуться
65. О костре Иоанна Г уса. Менее всего разделявший религиозные взгляды Гуса, Цельтис отнюдь не следует и распространенной реакции на гусизм как на антинемецкое движение: скорее он сочувствует гуситам как врагам папства (ср. Эп. I, 68) и признает величие самопожертвования Яна Гуса (в духе Поджо Браччолини).
вернуться
66. Что есть мудрец. По близости с другими «чешскими» эпиграммами эта сентенция может иметь в виду того же Богуслава фон Гассенштейн (Од. I, 27), осторожного политика и страстного гуманиста.
вернуться
67. О Гусе, то есть о гусе. Имя Яна Гуса в своем чешском значении нередко обыгрывалось уже современниками на латинский лад в различных аллегорических сочетаниях. Волк италийский. — Прямая отсылка к символу Рима, волчице Капитолийской, детищем которой как бы является римский первосвященник.