В бойев стране повсеместно не знают вины пустяковей,
Чем незаконно, вскочив, с ложа чужого бежать.
Есть и причина: сам князь отличается нравом подобным,
И никакой не спастить деве от члена его.
95. О точильщике, высекшем огонь из дерева
Каждое тело содержит огонь: подтвержденье — точильщик,
Беглые искры когда на колесе он творит.
96. На Лилианские чертоги[663]
В мыслях решивший сорвать философии Фебовой лилий,
В Лилиеносный попасть сразу стремится чертог.
1. К Божественной родительнице Бога[664]
Дева, достойная вечно хвалы величайшей поэтов,
Под предводительством чьим славен немецкий поэт,
Счастливо, вождь наш, с тобой мы края посетили сарматов,
Грозный услышали шум моря Коданского мы.
Вождь наш, с тобою дерзнул чрез богемцев пройти и паннонцев,
Где горделиво течет Истр изобильный водой.
Вождь наш, с тобою прошли через галлов мы и по водам
Мощного Рейна, узрев мудрой Авзонии край.
Вот я опять собираюсь пределы увидеть иные,
10 Где без границ Океан вечен в движенье своем.
Вождь наш, с тобою без страха взнеслись мы на гребни морские,
Где простирает свой брег Туле, к британцам близка.
2. Эпитафия Вентимонтана[665]
Здесь я лежу, Эолид, германского племени слава,
Лютые яды кого предали смерти давно.
Ритор я был и оратор, ученый я был стихотворец,
Часто, как врач, подавал средство к спасению я.
В сердце ученом своем я лелеял законы созвездий,
Ведом и круг наш земной был нависающий мне.
Лучше меня ни один ни трав не постигнул, ни соков,
Также корней и камней, твердых металлов еще.
Чистый мой дар по душе королю паннонцев пришелся,
Как и германским князьям, как и духовным отцам.
Бьется в рыданиях Рейн, что почил я в краю чужеземном:
Среди паннонских мужей ныне останки мои.
3. О Пергере, секретаре Кесаря[666]
Пергер германских Камен познавать совсем не желает,
Только насмешки его наши рождают стихи.
Трижды, четырежды мы, слух его умоляя, старались,
Чтобы сам Кесарь любить наши стихи пожелал.
Тот же считает, что есть италийские только поэты,
А у германских мужей мудрых стихов не найти.
Я бы сказал, — ты отнюдь не германского рода потомок,
Если, злокозненный слав, хаишь отчизну мою.
4. Эпитафия Николая из Крейцнаха[667]
Здесь Николая могила, в Крестовом рожденного граде,
Нав превосходный его поит холодной водой.
И когда божий закон излагал он в городе этом,
То красноречьем своим к звездам увлек горожан.
Ты же, прохожий, почтив одаренность великую, молви:
Ныне, уже навсегда славный прости, Николай.
5. О мониалах, поющих по-немецки псалмы
Храмов святых не найти таких в германских пределах,
Где б по-тевтонски уста Господу пели хвалу.
Часто ты, Орф, в чужеземных одеждах выходишь навстречу,
Пальцы колышет твоя, вся золотая рука.
Ныне, изыскан, облек свое тело ты северным мехом,
Что на Рифейских горах мускусный носит бобер.
Носишь одежду теперь, что окрашена в граде Дамасском
И аксамит у тебя шерстью ласкает своей.
Чванишься ныне льняною одеждой из Кафы Таврийской,
Той, что к Понтийским брегам там доставляет она.
Шелк облекает тебя и шерсть овечья от серов,
Или же ткань, — названа от шелковичных дерев.
Ныне, напыщен и горд, выступаешь в одежде арральской,
И скаммолетской, — ее критская дарит коза.
Хвастаешь ты, что дары эти все королей дорогие,
Кесаря также и тех, властвует в Адрии кто.
Хочешь скажу, почему короли тебя так одарили, —
В тайных злодействах не раз ты им помощником был.
7. К Сатурну, владыке эклиптики солнца в знаке Овна
Медленный старец, ты вновь стоишь над землей неприязнен,
Просим, чтоб к жалким ко всем стал благосклоннее ты.
Феб лучезарный по звездам твоим под Овном пробегая,
Скоро узнает: коса розовых скроет коней.
вернуться
96. На Лилианские чертоги. Бурса Лилий Венского университета служила для факультета искусств. Название ее идет от переезда профессоров и школяров из Франции, в гербе которой были лилии.
вернуться
1. К Божественной родительнице Бога. Это вводная эпиграмма к очередной книге, она значительно изменяет схеме, положенной в основу «четырех книг од» и «любовных элегий», так как подводит итог не только сарматским и дунайским переживаниям, но упоминает как пройденные также и Коданские берега (север) и земли по Рейну (запад), и «ученую Авзонию» — т. е. Италию, упоминавшуюся в ряде эпиграмм II книги, — и собирается на крайний север, к «Фуле».
вернуться
2. Эпитафия Вентимонтана. Вентимонтан — латинизированное имя Эбергарда Виндсбергера, профессора медицины в Ингольштадтском университете (с 1476 по 1484 г.); умер в 1504 г. в Буде, придворным врачом короля Венгрии.
вернуться
3. О Пергере, секретаре Кесаря. Получивший образование в Болонье и Падуе, Бернгард Пергер из Штайнца (Штирия) был приглашен в Вену в 1480 г. в самый мрачный период истории Венского университета, когда после смерти Г. Пейербаха и отъезда из Вены Иоганна Региомонтана ростки гуманизма в столице Австрии совсем зачахли. Впоследствии Пергер, очевидно, возглавил тех ревнителей старины, которые в Вене приняли в штыки Цельтиса.
вернуться
4. Эпитафия Николая из Крейцнаха. Упоминается в «Каталоге прославленных мужей» И. Тритемия как умерший и похороненный в Вене.