Стихотворения

11. К себе самому и Норикскому сенату, когда он постановил дать мне восемь золотых за написанную историю, по докладу секретаря, назвавшего меня в записи гробовщиком [216]

Что, поэт, ты лишь Муз одних чистейших
Все пытаешь, трудясь в упряжке с ними,
Когда отчие ты хвалы стремишься
Передать, чтоб потомки их твердили?
Ты работой своей богатств желаешь?
Пусть покрыта глава фригийской шапкой
Иль идти за тобой Бальд, Бартол должен,
Или тот, кто искусен в медицине;
Только их привечают изобильем
¹⁰ Короли и князья, а также грады.
Мне норикский сенат определеньем
Восемь дал золотых тяжелых, я же,
Хоть вполне заслужил, но сам отверг их.
Ведь с великим трудом при лампе ночью
Описал я Герцинии все дали,
Город с жившими в нем, их нравы тоже,
Стены, крепости, портики, жилища
Частных лиц и богов небесных храмы,
И какое любого назначенье,
²⁰ Рынки, улицы все, сады, истоки,
И какая звезда свой видит город,
Прямо в блеске ее внизу лежащий,
И поток, что колеса быстро вертит,
И как ловко различные металлы
Он кует, и еще Себальд как дивный
В наших песнях на небо вознесен был.
И за этот мне труд сенат нориков
Восемь злата кусочков назначает!
Сто грамматику в год монет он платит
³⁰ И врачу еще сто, и сотню также
Он тому, кто о тяжбах там печется,
И плюс столько же тем, кто там обязан
Сообщать все, что в мире происходит.
И германскому мне не постыдился
Дать поэту такую он награду,
За какую лишь свет и купишь лампы,
Но сапог за нее себе не купишь,
Чтоб их град осмотреть, по нем круживши,
Ни бумаги, — писать пером суровым.
⁴⁰ О, седые наемщики поэтов,
Вы подобны краям песчаным вашим,
Чей песок по земле разносит ветер
На беду добродетельным селянам,
Не давая смягчить им жажду в глотке,
Брать вы рады, а отдавать не рады —
Такова уж песчаная природа.
О, достойные Муз лелеять римских,
Вы, которых потомки перечислят
Средь таких Аполлоновых достойных
⁵⁰ Почитателей, как слывет в рассказах
Царь, ослиными венчанный ушами,[217]
Средь таких, о которых напишу я
На обертках для перца и шафрана.
Или прямо на гаженых подтирках,
Смрадно пахнущих мерзостной клоакой.
Так воспой же седых чудовищ, Цельтис,
Чтобы стих твой был Гарпии[218] подобен.

12. К Вакху с увещанием, против подделывателей вина [219]

О Вакх, сопутник Феба блистательный,
Кто виноградом вкруг головы повит,
Кто для поэтов влагой мудрой
Их вдохновение оживляет,

Ты с барбитоном песен сливаешь лад,
Когда порхает в быстрых руках твой плектр,
И строфы глас поет согласный,
С ласковым говором струн слиянный,

Среди небесных ты лишь богов один, —
¹⁰ Когда Семела видит Юпитера, —
До срока матерью рожденный,[220]
К отчему сразу бедру привыкнул.

Ты, как Дионис дважды родившийся,
Сердца очистив от гложущих забот,
Целишь, благой отец, к счастливой
Жизни страдающих возвращаешь.

Умерен долго был я в дарах твоих,
Когда все лозы лютый спалил мороз
Иль почки полные погибли
²⁰ Все от ударов громадных градин.

Ты ненавидишь ныне поддельщиков,[221]
Тебя творящих зельями новыми,
И алчных тех, кто всякой дрянью
Влагу целебную оскверняют.

Тебя сегодня молит просящий Рейн[222]
И Майн с Сосновой льющийся вниз горы,
Еще Некар соседний с Истром,
С Коцером, Тубером искривленным,

Как Свев и Лаба, франкская Сала так,
³⁰ Что в Майн впадает, с той же Сосновой кто
Горы струится и с потоком
Лабы сливается виноструйной,

Удачлив, рожки ты по холмам обвей,
Чтоб щедро лозы полнились гроздьями,
И пусть в давильнях, влагой полны,
Пенятся ванны и все сосуды.

Мы вечно будем ныне молить тебя,
Твоих достоинств всюду объявим сонм,
И пусть сольются с барбитоном
⁴⁰ Песни тебе и застолья наши.

13. К Урсуле, направляющейся со мной в термы [223]

Урсула, завтра в термы
Мы поспешим жаркие, в них теплым телам леченье,
Виден их пар близ града,
Славный кому Майн даровал имя рекою отчей.
Тело тебе святая
Здесь облегчит, серным вода веянием согрета,
Бьет из пещер глубоких
Кверху ключом, что порожден в недрах водой благою.
Но лишь омоешь в водах
¹⁰ Тело твое, мы поспешим к травам тогда прелестным,
Где средь густых деревьев
Гуще еще сделавшись, тень телу дарует крепость;
Горлышком звонким в кущах
Стройно поют птицы, резвясь, сладкоголосным хором;
Здесь же, приявши пищу,
Влагу из чаш мы да вкусим, радуясь, посребренных;
Пусть поцелую после
Губы твои, сливши тела, как мы хотели оба.

216

Желчная поэтическая сатира, отражающая реальное положение поэта даже такого масштаба, как Цельтис. Речь идет о выполненном Цельтисом заказе на «Описание Нюрнберга» — довольно объемистом труде, рассматривавшемся автором и его коллегами-гуманистами как первый камень историко-географического описания всей Германии («Germania illustrata»). Цельтис посвятил свой труд «Благородному Совету города Нюрнберга», в 1502 г. появился немецкий перевод Георга Альта. Рукопись с иллюстрацией, где изображено как Цельтис вручает ее «отцам города», хранится в нюрнбергском Германском музее. ⁷ Бальд, Бартол... — См. Од. II. 22, 5.

217

Царь, ослиными венчанный ушами... — Мидас, присудивший в споре Аполлона и Марсия первенство Марсию и за это наказанный богом.

218

Гарпии — крылатые прожорливые чудовища, полуптицы, полудевы.

219

Ода напоминает о том, что Цельтис — сын франконского виноградаря.

220

...один... До срока... рожденный... — Согласно эллинской мифологии, Дионис рожден Семелой от Зевса в Фивах (невдалеке от Геликона — отсюда близость его к Музам). По совету ревнивой Геры Семела уговорила Зевса явиться ей в своем божественном обличии, — но божественный огонь сжег ее, не тронув лишь зревший в ней плод. Зевс зашил зародыш себе в бедро, и Дионис как бы вторично родился из бедра Зевса.

221

Ты ненавидишь ныне поддельщиков... — По-видимому, речь идет о первых экспериментах крепления вин и самогоноварения. В Италии изготовление алкоголя, отчасти в медицинских целях, известно еще в XIV в., и, видимо, воспринято от арабов, в Германии значительное распространение самогоноварения из ячменя связано с катастрофическим неурожаем и гибелью виноградников зимой 1437 г. — ср. предшествующую строфу оды.

222

Тебя... молит просящий Рейн... — Перечисляются основные районы виноделия в Германии: помимо Рейна (с Мозелем, не упомянутым Цельтисом), Майн (Белый Майн), берущий начало на северо-западных отрогах Фихтельберга («Сосновой горы») Неккар, Кохер, Таубер и реки бассейна Эльбы (Лабы).

223

Характерный для Цельтиса почти научно-описательный элемент сочетается с любовной лирикой.