Стихотворения

11. На правоведа Ортулана и жену его [360]

Был у поэта друг недоброй памяти
Из рода Ортуланова —
Тот, чьей женой досель полны училища
И все палаты судные:
Она меняет лекторов и лекции,
Венчает отличившихся,
И каждый домогающийся докторства
Ей служит, как Юпитеру,
Стараясь подольститься одеяньем ли,
¹⁰ Колечком ли из золота.
Кто за какою девкой увивается,
Кого какая жалует,
С кем трижды, с кем четырежды, с кем многажды, —
Все ведомо допытчице;
Как Митридат знал поименно воинов,
Так и она — наставников:
И кто что ест, и кто что пьет, и кто с кем спит, —
Блюдет, как цензор бдительный.
Когда приходят к мужу люди важные —
²⁰ Она сидит за печкою,
Чтоб знать и слышать, кто какого мнения
В училищах и в городе.
Кто, повстречав ее на людной площади,
Не коленопреклонится,
В того она, скривясь и губы выпятив,
Слюною плюнет горькою,
Раздует ноздри, засверкает взорами,
И вечной будет ненависть.
Кто ей не хочет кланяться о милости,
³⁰ Тот прочь спеши в изгнание!
О бедные норийские гимнасии
Под этаким чудовищем!

12. К германским стихотворцам [361]

Песням, с которыми я резвился в германских пределах,
Отважьтесь вторить, будущие юноши!
Вторить и превзойти! Немало трудов положил я,
Слагая их в тоске, вдали от родины;
Но не посмею сказать, что сравнялся с ученою лирой
Певцов, рожденных в Лации и Бетике.[362]
Первый начал я здесь сочинять неумелые строки,
Путь проложив удачливым преемникам:
Так в младенческий Рим пришел, стихотворствуя, Энний,
Лукреций и иные первоздатели,[363]
Коих стихи прополол ученой десницей Вергилий,
Меж сорных трав взыскуя розы яркие...
Вместе с ним и другие певцы, последуя грекам,
Комедии творили и трагедии;
Но превосходнее всех Гораций в лирическом роде,
До дна испивший эллинские кладези.
Здесь, в германском краю, да продлятся вовек мои песни,
Как в италийских землях — песнь Горация.

13. Сопоставление нравственной философии и мечевого боя [364]

Военное искусство учит ловкости
Владения оружием,
Которое хранит от вражьих натисков
Умелой нас защитою,
И так же учит нравственное знание
Умы страстями властвовать,
Затем, что страсти, сердце заразившие, —
Враги для нас опасные,
И подступают к разуму смятенному
¹⁰ С не меньшей бранной бурею,
Чем ежели разит ворота тяжкие
Таран с напором яростным,
Или камнями, в порохе калеными,
Бомбарды бьют тевтонские.

14. Седьмичное содружество словесности германской, седьмицами изложенное [365]

а) Данубиан Семиградский. (О семи устьях Истра) [366]

Исчесть решившись греческие дивности,
Затмившие сияньем семь планетных сфер,
Начну я счет с того, что в большей близости,
Где грек и гет[367] блюдут брега восточные:
Там Истр семью струится в море устьями,
Египетскому Нилу равноветвенный,
А край слывет окрестный Семиградием.[368]

б) Дантиск Висленский. (О семи холмах Рима) [369]

360

Ортулан (букв.: «садовник») — нюрнбергский юрист Габриэль Паумгартнер (или Baumgartner — т. е. «садовник»; 1449—1507), принадлежащий к одной из ветвей богатейшей династии купцов и банкиров в Аугсбурге и в Нюрнберге. Он учился и стал баккалавром в Лейпцигском университете, с 1478 г. был профессором, а с 1481 г. ректором университета в Ингольштадте; в это же время женился на Анне Штенглин. Эпод относится, очевидно к тому времени, когда Паумгартнер-Ортулан вернулся в Нюрнберг в качестве городского советника по вопросам права. На это указывает последние две строки: в Нюрнберге с 1496 г. существовала преобразованная Цельтисом на гуманистический лад школа, ректором ее был ученик Цельтиса Петер Тангаузер (Данузий — см. Epp. I, 24). В 1500 г. Тангаузер, (и раньше ссорившийся с Паумгартнером), из-за каких-то неприятностей уехал из Нюрнберга и вскоре нашел при помощи Цельтиса место в Венском университете. Не с этим ли эпизодом связано появление эпода Цельтиса? Называя в первой строке Ортулана своим бывшим другом Цельтис подразумевает, конечно, времена своего пребывания в Ингольштадте.

361

Эпод, имеющий значение творческого манифеста или завещания (подобно «Памятнику»· Горация). Цельтис в нем как бы утверждает свое место первого классического поэта Германии, и передает своим ученикам концепцию латинской древней поэзии.

362

...в Лации и Бетике. — Т. е. в древнем Риме и в римской Испании, откуда родом был крупнейший раннехристианский латинский поэт Пруденций (IV в. н.).

363

Квинт Энний (239—169 г. до н. э.) — уроженец Калабрии, один из первых латинских поэтов. О Лукреции см. прим, к оде III, 20. После них Вергилий и Гораций названы как вершины римской поэзии (конец I в. до н. э.).

364

Как и предыдущий эпод, является программным, выражающим мысль о том, что этика («нравственная философия») является главным содержанием поэзии. Само по себе сопоставление философии с фехтованием восходит к поэме Пруденция «Психомахия».

365

Эпод, внутренне связанный с двумя предшествующими. Он опирается на пифагорейское учение о таинственном значении числа «семь» (7 дней недели, 7 нот, 7 планет и пр.).

366

Данубиан Семиградский. (О семи устьях Истра). — Никаких семи устьев у Дуная насчитать невозможно, обычно говорится о трех устьях, а помимо них существует еще бессчетное количество протоков и мелких устьиц.

367

...гет... — Фракийское племя.

368

Семиградие — немецкое название Трансильвании: имеются в виду города (в современном наименовании) Клуж, Быстрица, Сигишоара, Медиаш, Сибиу, Себеж и Брашов. Дунай отделен от Семиградья Трансильванскими Альпами — так что у Цельтиса и здесь натяжка.

369

Дантиск Висленский (О семи холмах Рима). Данциг, хотя он расположен не на Висле, а на побережье близ ее устья, в своей древнейшей западной части лежит на нескольких холмах, напоминающих римские. Перечень холмов у Цельтиса включает только римские холмы.