Стихотворения

Как говорится, в седьмом по счету углу небосклона,
Если я прав, для меня добрые звезды встают;
Юноша пылкий встает для меня с демоническим луком,
С Девой в средине небес мощный Юпитер царит,
Да и Киллений, огнем подкрепляя светлого Феба,
20 Повелевает в себе дар прирожденный хранить,
И всемогущей богини звезда не была мне враждебна:
Вот на моей стороне сколько я звезд насчитал!
Если припомнил мой ум без ошибок прошлые годы,
Пять завершить я успел только что Олимпиад.
Доблестных римских имен наследник Эмилий Великий[409]
Был под счастливой звездой в это же лето рожден.
Я по сравнению с ним на сорок дней предвосхитил
Звезды, с которыми мне жизнь предстояло начать.
Знаю, что тело мое имеет достойную внешность
30 И что без лени я нес трудную службу в любви.
Славный мой род не забудь с родословным деревом предков,
Живших там, где несет воду холодную Майн.
Исстари высится там город франков в чудной долине,
А называют его греческим словом: Эреб.[410]
Будто бы греки, когда направлялись в галльские земли,
Здесь, на Рейнских брегах встарь разгружали суда,
И оттого-то в Герцинских лесах средь просторной долины
В этих спокойных местах греческий город восстал.
Черных здесь заклавши овец подземному Диту,
40 В храмы святые свои греки друидов ввели
И своему поселенью оставили Дитово имя:
Здесь и поныне хранит греческий говор народ,
Ибо на нем и сейчас совершают святые обряды,
На арголийский манер музыка в храме звучит,
На ступенях стоят изваянья Паллады и Марса,
Статуи давних богов, древних творенье резцов.
Матери там и отцы и лучший цвет молодежи
Носят на теле своем греческий древний наряд, —
Частью, правда, его изменило суровое небо,
50 Частью богатство, а с ним — тяга к чужим образцам.
Там бы никто не сказал, что я не греческой крови,
Эллинский дух возродил я для отчизны моей!
Верь, Елисейские там поля и отрада для честных,
Добрые земли родят сладкие вина и хлеб,
Там длинношерстных овец стада пасутся по травам,
В рощах высоких звучат песни крылатых певцов.
Там отличил меня Феб отнюдь не прохладной любовью:
Он меня выучил плектр звонкой водить бороздой.

Если бы мог я тебя унести в родные пределы,
60 Как бы привольно жилось в северной этой земле!
Что за несчастье могло любовь нашу грубо нарушить,
В чем ты, жестокая, мне бросить могла бы упрек?
Ради твоих родовых божеств у холодного края,
Ради родного лица матери милой твоей,
Ради отца и потомков твоих, что прославлены будут,
Ради страстей, что грозят в будущем смертью моей,
Ради, молю, наконец, влюбленного, томного сердцем,
Будь благосклонней к моим, о Хазилина, мольбам!
Ты возврати мне опять твою сердечную склонность,
70 Ложа, беглянка, меня вновь своего удостой!
Или я все до одной, истомленный давней любовью,
Слезы свои соберу, зло предвещая тебе.
К песням моим не пребудь суровой неумолимо,
Ты ведь умеешь сама диких зверей волновать!

Если же, злая, и впредь своим обычаям прежним
Будешь верна, — за обман песнями я отомщу.
Вот уже грудь у меня целиком наполнена Фебом,
Вот уже сердце мое Бромием[411] бьется одним,
Чтобы стихи о тебе по всему рассеялись свету, —
80 Радости мало тебе будет от этих стихов!
Что ж, насмехайся теперь, вероломная, вволю над ними,
Ныне известная всем в северном этом краю!
Дикая Сцилла скорей сицилийский покинет Пелорий,
Вместе с водой поглощать Сирт перестанет суда,
Вихрь ливийский скорей с песком сойдется латинским
Или лишатся моря всех своих пенистых вод,
Быстрый смешается Майн скорее с извилистой Вислой,
Одер теченье свое с Эльбой холодной сольет,
Рухнет Повозка скорей на вспять уходящее море,
90 Чем в возрожденной любви я сочетаюсь с тобой.
Если бесплотная тень и за гробом хранит свое чувство —
Буду преследовать я дух твой до Стиксовых вод.
Если, покинув тела, восходят души к светилам —
Тотчас с восходом твоим я устремлюсь на закат.
Если же выпадет мне опять после смерти родиться —
Вновь я обманы твои с ложью твоей обличу.
Юноши, вас я молю: бегите подруг бессердечных,
Тех, что сарматов земля холит в восточных краях,
И да не будет стыда, что в песнях о многих печалях
100 Много столетий спустя люди оплачут меня.