4. К Урсуле с напоминанием о бессоннице и любовном бессилии сочинителя
Урсула, пламя любви сожигало меня беспощадно,
Не был судьбою мне дан в Могонтиаке[448] покой.
Как подгоняют толчком юлу, развлечение детства,
Так и бича твоего гонят удары меня.
Всюду — молюсь ли богам, корабли наблюдаю ль у брега,
На монументы ль гляжу некогда славным князьям,
Что в изобилье стоят меж жилищами Могонтиака, —
Всюду пред взором моим ты лишь одна предстаешь.
Есть в этом граде холм с останками Друза Нерона[449] —
10 Первым славу стяжал он средь германских племен.
Как головою вертит Аполлонов сопутник подсолнух,
Следуя ночью и днем за колесом огневым,
Так неотступный мой взор туда безустанно стремится,
Где, о любовь моя, ты ходишь и взад и вперед.
Столько не сыщешь глазков на перьях Юнониной птицы,[450]
Сколько взоров шальных буйная мечет любовь.
Ночью, когда предаю во мраке я отдыху тело,
И посторонних чувств власть надо мною слаба,
Урсула, сладкой игрой мы нежимся слитно с тобою,
20 И повинуешься ты пылким желаньям моим.
Нежные руки твои моих мышц принимают прижатье,
И языки наши всласть радостный труд свой творят.
Вот я прижал тебя к распаленной груди своей жадно,
Вот уже дело любви к мигу свершенья спешит —
Но убегает сон к берегам Летейским, рассеясь,
И ненасытная страсть тело по-прежнему ест.
Прочь улетают со сном удовольствия мнимого пыла,
И остается в душе ноющей боли укор.
В миги, когда я тебя ищу на пустеющем ложе,
30 И ускользает из рук образ обманчивый твой,
Сколько печальных забот оживает в душе моей снова,
Коих ничем не унять, если б я даже хотел.
Сила столь велика заблужденья в несчастных влюбленных,
Что горемыка больной ведать не хочет лекарств.
Сон, ты отраду несешь в часы расслабляющей ночи, —
Может быть, грезы твои подлинность ласк подарят?
Разные лики творя, привидения с нами играют,
Ночь в зените своем смутно нам смертью грозит,
Душу уносит она к Летейским мертвенным водам —
40 Разве жизни моей облик бесплотный таков?
Как бы то ни было, груз мы отринем забот бесполезных,
Рады тому, что в сердцах наших взаимная страсть.
Деньги есть у меня, и любви научить я умею,
Не обделен я ничуть знатностью и красотой.
Перед свирепым лицом разбойника нищий последний,
Если влюблен, себя может богатым назвать.
Этот боится, а тот на спасенье надеется смутно,
Этот у страха в когтях, тот от надежд ни на шаг.
Чаянья в явь обрати и не поглумись над влюбленным,
50 Будущей ночью мне дай въяве сподобиться грез!
Ты мне все тело отдашь, распростершись на ложе любовном,
Нежной Венеры стон гулкую ночь огласит.
Крепко объятья сомкнем, и уста съединятся с устами,
Ты как Венерин боец битву жестокую дашь!
Шквалом ударов ответь на мои, распаляясь, удары,
Дева во цвете лет, не уступай мне в бою!
Позже, когда утолятся безумные страсти обоих,
Пусть на усталых сойдет сон и отрадный покой.
Только в пылу не забудь проводить меня вовремя с ложа,
60 Раньше, чем на землю Феб луч с колесницы метнет,
Чтобы объятых сном влюбленных ревнивый соперник
Не подстерег и стремглав тягостных ран не нанес.
5. О том, как сочинитель едва спасся бегством, будучи застигнут в объятиях Урсулы
В здравом рассудке никто не коснется запретного ложа
И на законный союз мыслями не посягнет.
Я же застигнут врасплох в сотрясаемом криками доме
В час, когда с Урсой делил плод вожделенной любви, —
С Урсой, которую пусть ослепят Громовержца перуны
И утопит в струях Стикса угрюмый Плутон!
Урса — медведица впрямь; подобает ей имя, поскольку
Злобой жестокой она диких зверей превзошла.
Незамутненных услад человеку испить на дается,
10 С радостью смешан всегда смутной тревоги укол.
Всласть я отведав лежал поцелуев и пылких объятий
Вкупе с тем, что берет дерзкая пылкость в бою,
Звезды меж тем прошли половину уж добрую ночи
И повернула свой ход блещущая Каллисто.
Тут и обрушился шум, словно крепкая сталь забряцала, —
Столь боевито доспех целой когорты гремит.
И приближалась уже толпа озверелая к спальне,
И чем попало замки дико срывать начала,
Силилась двери сорвать тяжелые с петель надежных,
20 Действуя палкой, мечом, пикой, бревном и рукой.
Был то законный супруг или мой в любодействе соперник,
Тот ли, кого для любви хищная Урса звала,
Кто бы он ни был, вскричал во всю свою мочь этот варвар
И изрыгнул на меня ливень ужасных угроз:
«Поберегись, старикан! (ему старец мерещился в спальне)
Так ты, негодный, и знай: ядра тебе оторву!
Некогда существовал и вправду священный обычай
Член срамной отсекать у святотатцев-мужей.
Ныне на Рейне блюсти решили закон этот мудрый
30 И святотатных частей след блудодея лишить!»
Только сказал он — и дверь, грохоча, была сорвана с петель,
Скобы, задвижки, визжа, рухнули все до одной.
Мигом я ноги спустил с окна, обе створки открывши,
И оставалось одно: голому на землю пасть.
«О, благосклонная, дай мне, Венера, Дедаловы крылья,
Чтобы паденье к земле телу досталось легко!»
К счастию, дом мой стоял к несчастной той спальне вплотную,
Желоб для стока воды стены домов разделял.
Тут я тело свое в прыжок стремительный ввергнул
40 И оказался внизу, ногу поранив слегка.
А уж толпа, озверев, ворвалась в отворенную спальню,
Оцепенела, поняв, сколь я отважно скакнул.
Вот уже камни летят, и один пролетает над ухом,
Льются помои мне вслед из умывальных тазов.
Я же бегу со всех ног обнаженный по улице к дому,
Звездный моля небосвод горя свидетелем стать.
Рдея, звезды уже осветили пространство ночное,
Шесть созвездий взялись блеском пестрить небосвод:
Стал посредине Овен, виднеется Лев на востоке,
50 Ход устремил Водолей в край Геркулесовых вод,
Палиценосец, Цефей, Гениох и Кассиопея,
Вслед Волопас, и Персей, и Каллисто, и Дракон,
Встали с другой стороны Орион в дожденосном созвездье,[451]
Оба созвездия Пса, Кит с Эриданом взошли,
Заяц, который, я мнил, бежал с небывалою силой
И с высоты подавал знаки бегущему мне.
И над несчастьем моим насмехалась в выси Андромеда,
Глядя, нагая, на бег мужа нагого в ночи.
Но наконец услыхал я весь воздух прорезавший голос
60 (То ли Венера рекла, то ли Юпитер-отец):
«Труднодоступных девиц избегай для любви добиваться,
Если по нраву тебе жизнью спокойною жить!
Как зверолову из всех трофеев ценнее добыча
Та, что досталась ему долгим и тяжким трудом,
Так происходит порой и в резвых проказах Венеры:
То, что доступно, клянем; ищем, что дастся трудом».
вернуться
449
вернуться
451