В горах
Здесь пишется, как дышится, —Взволнованно, распахнуто,Как небосводам пышетсяИ как звенится пахотам.
Здесь кручи кружат головы,И жмурятся с обочины,Как боги полуголые,Дорожные рабочие!
И девушки с черешнямиИ вишнями в охапке —Как греческие, грешныеБогини и вакханки.
Носы на солнце лупятся,Как живопись на фресках.Здесь пишется – как любится,Взволнованно и дерзко!
Туля
Кругом тута и туя.А что такое – Туля?
То ли турчанка —тонкая талия?
То ли речонка —горная,талая?
То ли свистулька?То ли козуля?Туля!
Я ехал по Грузии,грушевой, вешней,среди водопадови белых черешней.
Чинары, чонгури,цветущие персикио маленькой Тулесвистали мне песенки.
Мы с ней не встречались.И всё, что успели,столкнулись – рассталисьна Руставели…
Но свищут пичугив московском июле:«Туит —ту-ту —туля!Туля! Туля!»
Первый лед
Мерзнет девочка в автомате,прячет в зябкое пальтецо,всё в слезах и губной помадеперемазанное лицо.
Дышит в худенькие ладошки.Пальцы – льдышки. В ушах – сережки.
Ей обратно одной, однойвдоль по улочке ледяной.
Первый лед. Это в первый раз.Первый лед телефонных фраз.
Мерзлый след на щеках блестит —первый лед от людских обид.
Поскользнешься, ведь в первый раз.Бьет по радио поздний час.
Эх, раз,еще раз,еще много, много раз.
1956
«Лежат велосипеды…»
В. Бокову
Лежат велосипедыв лесу, в росе.В березовых просветахблестит шоссе.
Попадали, припаликрылом к крылу,педалями – в педали,рулем – к рулю.
Да разве их разбудишь —ну хоть убей! —оцепенелых чудищв витках цепей.
Большие, изумленные,глядят с земли.Над ними – мгла зеленая,смола, шмели.
В шумящем изобилииромашек, мятлежат. О них забыли.И спят, и спят.
Тайгой
Твои зубы смелыв них усмешка ножаи гудят как шмелизолотые глаза!
мы бредем от избушкинам трава до ушейты пророчишь мне взбучкуот родных и друзей
ты отнюдь не монахиняхоть в округе – скитыбродят пчелы мохнатыенагибая цветы
я не знаю – тайгия не знаю – семьизнаю только зрачкизнаю – зубы твои
на ромашках росакак в буддийских пиалахкак она хорошав длинных мочках фиалок
в каждой капельке-мочкеотражаясь мигаяты дрожишь как Дюймовочкатолько кверху ногами
ты – живая водана губах на листкеты себя раздалавсю до капли – тайге.
Крылья
Дрыхнут боги в облаках —Лежебоки в гамаках!
Что нам боги? Что нам птицы,Птичьи всякие традиции?!
Крылья?!..Непонятно даже:Что в них видели века?Их всё ближе к фюзеляжуПрижимают облака.
Нашим чудо-аппаратамЧужды пережитки крыльев,Люди новое открыли,Людям стало мало крыльев,ЛюдямДерзким и крылатым.
Земля
Мы любим босымиСтупать по земле,По мягкой, дымящейся, милой земле.А где? В Абиссинии?Или в Мессине?В Гаване? В пустыне?В рязанском селе?Мы – люди.Мы любим ступать по земле.
В нас токи земли, как озноб, пробегают.Но, как изолятор, нас с ней разделяютАсфальты, булыжники, автомобили…Мы запах земли в городах позабыли.И вдруг улыбнемся – сквозь город, сквозь гнейсы
Зеленое деревце брызнет, как гейзер!..Мне снится земля без оков, без окопов,Без копоти взрывов, в мечтах телескопов,В липах, в эвкалиптах, в радугах павлиньих,В сумасшедших лифтах,В ливнях алюминиевых!
Мир морей и женщин, поездов навстречу —Фырчущий, фруктовый, чудо-человечий!..