Где-нибудь на Марсе выйдет гость с Земли.Выйдет, улыбнется, вынет горсть земли —Горсточку горячей,Милой, чуть горчащей,Мчащейся вдалиМатери-Земли!
Из книги «40 лирических отступлений из поэмы „Треугольная груша“»
Стриптиз
В ревютанцовщица раздевается, дуря…Реву?..Или режут мне глаза прожектора?
Шарф срывает, шаль срывает, мишуру,как сдирают с апельсина кожуру.
А в глазах тоска такая, как у птиц.Этот танец называется «стриптиз».Страшен танец. В баре лысины и свист,как пиявки, глазки пьяниц налились.Этот рыжий, как обляпанный желтком,пневматическим исходит молотком!
Тот, как клоп, —апоплексичен и страшон.Апокалипсисом воет саксофон!
Проклинаю твой, Вселенная, масштаб!Марсианское сиянье на мостах,проклинаю,обожая и дивясь.Проливная пляшет женщина под джаз!..
«Вы Америка?» – спрошу как идиот.Она сядет, сигаретку разомнет.
«Мальчик, – скажет, – ах, какой у вас акцент!Закажите-ка мартини и абсент».
Лобная баллада
Их величеством поразвлечьсяпрет народ от Коломн и Клязьм.«Их любовница – контрразведчицаангло-шведско-немецко-греческая…»Казнь!
Царь страшон: точно кляча, тощий,почерневший, как антрацит.По лицу проносятся очи,как буксующий мотоцикл.
И когда голова с топорикаподкатилась к носкам ботфорт,он берет еенад толпою,точно репу с красной ботвой!
Пальцы в щеки впились, как клещи,переносицею хрустя,кровь из горла на брюки хлещет.Он целует ее в уста.
Только Красная площадь ахнет,тихим стоном оглушена:«А-а-анхен!..»Отвечает ему она:
«Мальчик мой, государь великий,не судить мне твоей вины,но зачем твои руки липкиесолоны?
баба явот и вся провинностьгосударства мои в устахя дрожу брусничной кровиночкойна державных твоих усах
в дни строительства и пожарадо малюсенькой ли любви?ты целуешь меня Державатвои губы в моей кровиперегаром борщом горохомпахнет щедрый твой поцелуй
как ты любишь меня Эпохаобожаю тебяцаруй!..»
Царь застыл – смурной, малохольный,царь взглянул с такой меланхолией,что присел заграничный гость,будто вбитый по шляпку гвоздь.
Нью-Йоркская птица
На окно ко мне садитсяв лунных вензеляхалюминиевая птица —вместо телафюзеляж
и над ее шеей гайковойкак пламени языкнад гигантской зажигалкойполыхаетженскийлик!
(В простынь капиталистическуюзавернувшись, спит мой друг.)
кто ты? бред кибернетический?полуробот? полудух?помесь королевы блюзаи летающего блюдца?
может ты душа Америкиуставшей от забав?кто ты юная химерас сигареткою в зубах?
но взирают не мигаяне отерши крем ночнойочи как на Мичиганеу одной
у нее такие газовыепод глазами синячкиптица что предсказываешь?птица не солги!
что ты знаешь, сообщаешь?что-то странное извнекак в сосуде сообщающемсяподымается во мне
век атомный стонет в спальне…
(Я ору. И, матерясь,мой напарник,как ошпаренный,садится на матрас.)
Антимиры
Живёт у нас сосед Букашкин,в кальсонах цвета промокашки.Но, как воздушные шары,над ним горят Антимиры!
И в них магический, как демон,Вселенной правит, возлежитАнтибукашкин, академик,и щупает Лоллобриджид.
Но грезятся Антибукашкинувиденья цвета промокашки.
Да здравствуют Антимиры!Фантасты – посреди муры.Без глупых не было бы умных,оазисов – без Каракумов.
Нет женщин — есть антимужчины,в лесах ревут антимашины.Есть соль земли. Есть сор земли.Но сохнет сокол без змеи.
Люблю я критиков моих.На шее одного из них,благоуханна и гола,сияет антиголова!..