А утром солнышко взойдет, —Кто может средство отыскать,Чтоб задержать его восход?Остановить его закат?
Вот так поэзия, онаЗвенит – ее не остановишь!А замолчит – напрасно стонешь!Она незрима и вольна.
Прославит нас или унизит,Но все равно возьмет свое!И не она от нас зависит,А мы зависим от нее…
1965
Кружусь ли я…
Кружусь ли я в Москве бурливойС толпой знакомых и друзей,Пойду ли к девушке красивойИ отдохну немного с ней,
Несусь ли в поезде курьерскомОт всякой склоки и обидИ в настроенье самом мерзкомИщу простой сердечный быт,
Засну ли я во тьме сарая,Где сено есть и петухи,Склоню ли голову, слагаяО жизни грустные стихи,
Ищу ль предмет для поклоненьяВ науке старцев и старух, —Нет, не найдет успокоеньяВо мне живущий адский дух!
Когда, бесчинствуя повсюду,Смерть разобьет мою судьбу,Тогда я горсткой пепла буду,Но дух мой… вылетит в трубу!
Октябрь 1965
Кого обидел?
В мое окно проникли слухи.По чистой комнате моейОни проносятся, как мухи, —Я сам порой ношусь по ней!
И вспомнил я тревожный ропотВечерних нескольких старух.Они, они тогда по тропамСвой разнесли недобрый слух!
– Ему-то, люди, что здесь надо?Еще утащит чье добро! —Шумели все, как в бурю стадо…И я бросал свое перо.
Есть сердобольные старушкиС душою светлою, как луч!Но эти! Дверь своей избушкиХоть запирай от них на ключ!
Они, они – я это видел! —Свой разнесли недобрый слух.О Русь! Кого я здесь обидел?Не надо слушать злых старух…
Ночное
Если б мои не болели мозги,Я бы заснуть не прочь.Рад, что в окошке не видно ни зги, —Ночь, черная ночь!
В горьких невзгодах прошедшего дняБыло порой невмочь.Только одна и утешит меня —Ночь, черная ночь!
Грустному другу в чужой сторонеСловом спешил я помочь.Пусть хоть немного поможет и мнеНочь, черная ночь!
Резким, свистящим своим помеломВьюга гнала меня прочь.Дай под твоим я погреюсь крылом,Ночь, черная ночь!
Осень! Летит по дорогам…
Осень! Летит по дорогамОсени стужа и стон!Каркает около стогаСтая озябших ворон.Скользкой неровной тропоюВ зарослях пасмурных ивЛошадь идет с водопоя,Голову вниз опустив.Мелкий, дремотный, без меры,Словно из множества сит,Дождик, знобящий и серый,Все моросит, моросит…Жнивы, деревья и стеныВ мокрых сетях полутьмыСловно бы ждут перемены —Чистой, веселой зимы!
Угрюмое
Я вспомнил угрюмые волны,Летящие мимо и прочь!Я вспомнил угрюмые молы,Я вспомнил угрюмую ночь.Я вспомнил угрюмую птицу,Взлетевшую жертву стеречь.Я вспомнил угрюмые лица,Я вспомнил угрюмую речь.Я вспомнил угрюмые думы,Забытые мною уже…И стало угрюмо, угрюмоИ как-то спокойно душе.
Неизвестный
Он шел против снега во мраке,Бездомный, голодный, больной.Он после стучался в баракиВ какой-то деревне лесной.
Его не пустили. ТупаяКакая-то бабка в упорСказала, к нему подступая:– Бродяга. Наверное, вор…
Он шел. Но угрюмо и грозноБелели снега впереди!Он вышел на берег морозной,Безжизненной, страшной реки!
Он вздрогнул, очнулся и сноваЗабылся, качнулся вперед…Он умер без крика, без слова,Он знал, что в дороге умрет.
Он умер, снегами отпетый…А люди вели разговорВсе тот же, узнавши об этом:– Бродяга. Наверное, вор.
Гроза
Поток вскипел и как-то сразу прибыл!По небесам, сверкая там и тут,Гремело так, что каменные глыбыВот-вот, казалось, с неба упадут!И вдруг я встретил рухнувшие липы,Как будто, хоть не видел их никто,И впрямь упали каменные глыбыИ сокрушили липы… А за что?
Осенний этюд
Утром проснешься на чердаке,Выглянешь – ветры свистят!Быстрые волны бегут по реке,Мокнет, качается сад.
С гробом телегу ужасно трясетВ поле меж голых ракит.– Бабушка дедушку в ямку везет, —Девочке мать говорит…