— Вот и спроси у него. Мне он ничего не объяснил. Что-то доказывал, кричал... А потом сказал, что, если не подпишу, так уйдет, — рассержено закончил он, и в его пальцах хрустнул карандаш.
— И вы подписали? — допытывался я, наблюдая за тем, как он убирает следы своей несдержанности.
— Нет. Сказал, чтобы он неделю подумал. Если не изменит решение — подпишу. Никто здесь силой его держать не станет. Тут незаменимых нет.
— Спасибо, — в голове была только одна мысль: «Мне нужно поговорить со Скоттом».
— Так что передать в Управление? Ты согласен? — задержал он меня в дверях.
— Я подумаю, — бросил я уже почти на выходе, но все же услышал его недовольное ворчание:
— Все думают. Им работу предлагают, а они нос воротят.
Я, как одержимый, мчался к его дому. Внутри все кипело. Я остановился, вышел из машины и закурил. Поднося руки к губам, отметил, что пальцы дрожат от волнения. Надо было успокоиться, но я не мог. Почему он так со мной? За что? Я его уже считал другом. А он плюнул мне в душу этим переводом. Скрыл, словно я не заслуживаю простых слов. Элементарного объяснения.
Прежде чем позвонить, я хотел постучать, но дверь с легкостью поддалась и слегка распахнулась от моего касания. Не теряя ни минуты, я вошел и закрыл ту за собой. Его квартира напоминала студию. Большие панорамные окна, светлая гостиная вместе со столовой и отдельная комната. Очевидно, спальня.
Шаг, еще один. Звуки от них заглушали удары моего сердца. Поворот, пока я не открыл еще одну дверь и не столкнулся с задумчивым и неожидающим меня Скоттом.
Я сам застыл на месте. Хотя и долго думал о разговоре с ним, все заготовленные слова вмиг вылетели из головы. Он выглядел не так, как я привык его видеть. Каким-то родным, домашним он мне показался в это мгновение. Растянутые спортивные штаны, сползшие на самые бедра, держались на одном добром слове, обнаженный торс так и манил обласкать его взглядом. На немного заросшем щетиной лице отразилась такая растерянность, что напоминал он скорее ребенка, удивленно хлопающего глазками, чем взрослого солидного альфу.
— Ты... — выдохнул он.
— Я.
От звука его голоса я вздрогнул и невольно двинулся вперед, преграждая путь и заставляя вернуться в спальню.
— Джек, как ты зашел? — взволнованно спросил он, с трудом сглотнув слюну.
Его кадык дернулся, а я все смотрел на его шею, не зная, что сказать. Когда он стоял передо мной, мне не верилось, что он предал меня. Я искал ему оправдания, но боялся разочароваться.
— Дверь была открыта. Скотт, почему? — я сам не понял, что конкретно я у него спросил.
Быть может, это был вопрос обо всем, что происходило.
— Я уезжаю, — он подтвердил. Просто без объяснений.
— А ты не хочешь рассказать причину? Отчего ты бежишь? Тебе кто-то угрожает? Мы можем разобраться. - я говорил, а он ходил по комнате, делая вид, что занят вещами, разбросанными повсюду. - Я думал, мы друзья, — закончил я. После этой фразы он остановился, повернув ко мне лицо, искаженное злостью.
— Я тебе не друг, — выкрикнул он, а я так и застыл, всматриваясь в него, ища опровержения, причину.
Я сам не понимал, почему оправдывал его даже перед самим собой. Я отказывался верить, что он плохой, жестокий ублюдок, готовый перечеркнуть все наши отношения одним махом. А ведь я стал ему верить...
— Скотт, ты не в себе, — мои глаза бегали, а руки тряслись: это волнение прорывалось изнутри, сметая все преграды внутреннего контроля.
— Да нет, я как раз в себе. Ты хочешь знать, почему я тебя бросаю? — я кивнул и замер от его вкрадчивого голоса. — Желаешь узнать, что на самом деле мучает твоего друга Хейза? — и он засмеялся.
Нервно так, у меня от такого смеха мурашки по коже пошли.
С каждым словом он подходил все ближе и ближе. И теперь не я его держал в ловушке, а он меня. Он двигался, пока не встал напротив меня, лишая тем самым возможности уклониться. Я был прижат к стене. И теперь уже явственно ощущал дискомфорт.
— Все еще хочешь знать, какой я тебе друг? — выдохнул он мне в лицо. — Я люблю тебя… так люблю… как безумный. Минуты нет, чтобы я не вспомнил о тебе. Я уже не знаю, кого за это ненавижу: тебя или себя.
— Что ты говоришь?.. — у меня глаза распахнулись от удивления. — Прекрати, — жалко шептал я, чувствуя, как от его запаха у меня начинал дрожать голос, а предательская волна скрутилась спиралью внизу живота. Тело реагировало не так, как надо. Это же мой друг! Это же альфа!
— Я не хочу быть тебе другом, — он наклонился еще ближе, кладя руки мне на плечи.
И тут же, не давая мне опомниться, завладел моим ртом, целуя жадно, будто в последний раз. Торопливо прижимая меня к себе. Я должен был чувствовать отвращение, но его не было. Вместо этого поднимался жар, необузданное, дикое желание, грубая страсть, низкая похоть, жаждущая властвовать, потерять рассудок, сдаться ему и одновременно подчинить.
За мое сопротивление он меня укусил за нижнюю губу, приводя в чувства, на какие-то доли секунды отрезвляя разум. Я не помнил, как оттолкнул его. Просто отбросил в сторону. Хейз отшатнулся, ничего не говоря. А я спешно выбежал. Хотелось поскорее убраться от него, от того, что он разбудил во мне.
Я не помню, как добрался домой: очнулся, лишь лежа на кровати спальни, в одежде, закрыв ладонями лицо. Я даже после того, как он меня поимел на заброшенной базе, так не терял контроль. Все тело обдавало попеременно то жаром, то холодом. Скотт несколькими фразами разрушил все то, что между нами было. А было ли что-то? Или все это время я хотел в это верить? Я отказывался верить в его любовь. Я вообще запретил себе о нем думать.
Три дня я провел в раздумьях, но на четвертый не выдержал и позвал Алена, чтобы заменить ненужные воспоминания в моей голове, оставить другой запах на своем теле. И у меня не встал. То ли от последних событий, то ли черт знает от чего. Я уже ничего не понимал. Но аромат Алена меня раздражал и не вызывал желания. Наоборот, он будил во мне злость.
Пришлось взять себя в руки и пойти к врачам. Все специалисты разводили руками, утверждая, что со мной все в порядке. Никто не мог сказать, почему я чувствую запах другого альфы и так на него реагирую. Все как один считали, что такого не может быть в природе. Будто я все придумал...
— Тедди, привет, — я сидел в курилке, уже не зная, к кому обратиться. — Я вспомнил, что ты три года тому назад обращался к психотерапевту. Да, нужен телефон. Нет, не мне. Да, у приятеля. Хорошо, записываю, диктуй, — взял ручку и размашисто написал «Коди Билк». — Он омега? Нет, мне и нужен омега. То есть, приятелю нужен. Спасибо.
Покрутив в руках бумажку, я уверенно набрал номер и стал ждать.
— Добрый день. Я бы хотел записаться к Коди Билку. Завтра? Да, устроит. Хорошо, в шесть вечера. Да. До свидания.
Мне нужны были ответы. Ведь я же не сошел с ума?
Джек
В назначенное время я стоял в приемной психотерапевта. Еще ни разу не приходилось быть у такого специалиста, поэтому ощущалась некоторая легкая нервозность.
— Вы можете пройти в кабинет, а Коди Билку подойдет через несколько минут, — пропел мне ласково секретарь.
Омега открыл дверь, пропуская меня вперед, а потом вернулся на свое место. Я растерялся. Один, в чужом кабинете... я не знал, как себя вести. Где-то читал, что это такой хитрый прием у некоторых врачей: давать волю пациентам. Ведь поведение клиента в кабинете зачастую отражает поведение его в обычной жизни, а значит, будет пища для анализа.
Кабинет не отличался чем-то необычным, может, лишь излишней чистотой и безупречным вкусом хозяина. На письменном столе стояло несколько семейных фотографий. Одна отображала, видимо, господина Билку с мужем в обнимку, вторая — неокрепшего юношу, по всей вероятности, ребенка доктора. Достаточно взрослого, на мой взгляд, для такого молодого омеги. Всмотревшись внимательно в паренька, я слегка опешил: в его лице отчетливо виделся Скотт. Я точно сошел с ума. Мне уже везде он кажется. Только этого не хватало! Я даже взял в руки портрет и, не веря своим глазам, поднес ближе, но эффект остался. Черты — один в один Хейз. Я несколько раз моргнул, скидывая все на усталость и недосыпание.