— Это мой сын, Питер, — неожиданно раздалось сзади.
— Красивый, — поставив на место фотографию, ответил я.
— Коди Билку, — протянул он мне руку.
— Джек Райт, — и я почувствовал, как его пальцы заметно вздрогнули при упоминании моего имени.
Присмотревшись, я отметил, что мы незнакомы. Может, он в ссоре с кем-то из моей семьи? Надо было назвать свое имя, когда еще записывался, возможно, он чем-то был обижен на Райтов.
— Что ж… — задумчиво протянул он, облизывая сухие губы.
Быть может, у него что-то произошло, какие-то личные переживания, а я уже во всем вижу заговор или подвох? Работа не отпускала и не давала расслабиться нигде.
— Давайте для начала присядем, — и он жестом показал в сторону уютного уголка, оборудованного для приватной беседы.
— А можно я не буду ложиться на кушетку? — у меня эта часть мебели вызывала неприятные ассоциации.
— Конечно, кому как удобно, — мягко улыбнулся он. — Это только в фильмах так принято. А в жизни, поверьте, проще, когда ты видишь лицо собеседника.
Я присел в кресло, а Коди разместился напротив.
— Чай, кофе или воды? — поинтересовался он.
— Нет, спасибо, — тут же отмахнулся я. Мне хотелось скорее получить ответы на свои вопросы.
— Джек, прежде чем мы начнем разговор, я хочу вас предупредить. Все, что будет здесь сказано, останется между нами. Иногда достаточно рассказать свою проблему другому, и она предстанет совершенно под иным углом. А иногда в ходе разговора вы сами можете понять, что именно вам нужно.
— Я понял, что желательно говорить правду, — я нервно пожевал нижнюю губу.
Омега только улыбнулся, давая мне возможность собраться с мыслями и набраться храбрости.
— У меня конкретный вопрос. Почему я чувствую другого альфу? — наконец, произнес я.
Я всматривался в лицо молодому мужчине в попытках отыскать отвращение или осуждение, но на нем была непроницаемая маска вежливости.
Коди откинулся на спинку кресла и потер тонкими пальцами подбородок, явно о чем-то размышляя. Я так и видел, как он сейчас начнет меня убеждать, что такого не может быть, но вместо этого омега произнес ровным голосом:
— Я вчера вернулся из командировки, читал лекции студентам. Так одна из тем как раз касалась этого вопроса.
— А вы могли бы объяснить мне это, только доступным языком, избегая вашу сложную терминологию? — перебил я его.
— Конечно, могу, — вежливо отозвался Коди. — Есть такая теория, что изначально мы могли чувствовать всех. Неважно кто был перед нами: омега или альфа. А потом в обществе стали порицать однополые отношения, и за годы эволюции это превратилось в табу. Простыми словами, у нас уже с младенчества стоит психологический блок, и с каждым годом он только усиливается. Скорее всего, ваш блок рухнул. Вы чувствуйте только одного альфу? — он спокойно ждал ответа.
— Да, только одного.
Я как-то об этом и не задумывался. Да и не старался проверить свой нюх на другом представителе сильного пола. Но, вроде как, на других не реагировал.
— Как давно у вас такое?
Я почесал затылок, вспоминая. Как давно? Я даже замялся, решаясь. Говорить ему или нет? Мои глаза забегали. На лбу выступил пот, который я тут же вытер рукой.
— Джек, я не давлю на вас. Это просто беседа. Вы сами решаете, что говорить мне, а что нет. Но вы должны понимать, чем яснее я увижу картину, тем больше шансов правильно ответить на ваш вопрос.
— Да, я понимаю, — опустил я голову. — Первый раз я почувствовал его запах, когда переспал с ним.
— Он вам был приятен? Или, наоборот, вызывал отвращение? — подтолкнул меня омега после возникшей паузы.
— Мне хотелось убить его, — я открыто встретился с ним взглядом. — Он не только был мне неприятен... все в груди переворачивалось. Будто ядовитый газ проникал под кожу.
— Хотите поговорить об этом?
— Нет, не хочу. Это уже в прошлом, — твердо ответил я, давая понять, что эта тема закрыта. — Потом я его тоже чувствовал, но не так сильно. Потом он напоминал скорее назойливую муху, которая раздражала своим постоянным присутствием.
— И это вас не удивило? Почему вы тогда не задали себе такой вопрос?
— Я был слишком занят, чтобы задумываться о такой ерунде.
— Хорошо. Что изменилось?
Я снова задумался, перебирая воспоминания, как бусы. Что изменилось?
— Хорошо, послушайте, я все расскажу, но только не перебивайте меня. Можно, я закурю? — у меня плохо получалось скрыть свою нервозность: руки так и тянулись к карману с пачкой.
— Не думаю, что это хорошая идея — курить в кабинете. Я могу предложить вам кофе, он вас немного успокоит.
— Нет, все нормально. Так вот, — я вытер руки об колени и продолжил, — мы работаем вместе недавно. Отношения не заладились с самого первого дня. Потом произошло одно событие, после которого я его почувствовал. То есть, правильнее заметить, во время этого события. Он попал в беду, и единственный способ его спасти был... переспать. Скотт... он после этого винил себя. Я видел это, но не хотел видеть жалость в его взгляде. Я хотел нормальных отношений, хотел его уважения. Мы ссорились, и я каждый раз старался до него достучаться. Кажется, мне даже это удалось. Но как только все стало получаться, случился взрыв. На этот раз он меня спас. А потом три месяца пролежал без сознания в больнице. Я думал, он умрет... Вы побледнели? Вам плохо? — обратил я внимание на врача, который изменился в лице.
Вот как можно таким впечатлительным омегам работать в таких отраслях, сталкиваясь с реальными проблемами и ужасами жизни?!
— Нет, все хорошо. Душно стало. Вы не возражаете, если я приоткрою окно?
Я наблюдал, как он поднялся и неуверенной походкой подошел к окну и приоткрыл одну раму.
— Извините, — произнес он, занимая прежнее место. — Продолжайте.
— В больнице я снова ощутил его запах. Он словно заново пробирал, вот только на этот раз не раздражал, а, наоборот, успокаивал. Я все дни, что был с ним там, не мог насытиться его ароматом, боясь, что каждый вздох станет последним. Вот только он, когда выписался, изменился. Стал неразговорчивым, постоянно чем-то недовольным. А затем и вовсе бросил меня, предал. Даже не удосужился объяснить причину своего поступка. А когда я его спросил напрямую о ней, знаете, что он мне ответил? Что любит меня. Он меня любит… Какой-то бред. Я до сих пор не понимаю, как такое вообще произошло!
— Он к вам пришел и признался? — удивленно смотрел на меня омега.
Да, я бы тоже удивился, услышав такой рассказ о двух идиотах, поочередно спасающих друг друга.
— Нет, это я к нему пришел. Он сказал об этом у себя дома, — я запустил пальцы в волосы, до боли сжимая их, — а потом он меня поцеловал. И самое ужасное во всем этом то, что мне понравилось. Да после этого мне все запахи пустыми кажутся!
Билку выдержал паузу, молчаливо склоняя голову и обдумывая мои слова.
— Джек, что вы знаете об истинных парах?
— Ну, это… когда двое при первой встрече чувствуют друг друга и понимают, что это самый лучший аромат, какой только может быть.
— Да, все верно. В этом случае возможность распознавать идеального партнера заложена самой природой. То есть, тут на первом месте физиология. А вот в вашем случае... как бы вам объяснить? Я давно читал труд одного ученого, который утверждал, что есть вторая возможность выбора партнера — психологическая. Вот только эту идею никто не поддержал, и она так и осталась неизученной.
— А в чем она состоит?
— Чтобы вы поняли, я вам объясню на вашем примере.
— Да, я согласен, — заинтересовался я.