— Сейчас принесу... — Всеволожский вышел, и через несколько минут вернулся с большим кассетником, который он держал за ручку. — Подойдет? Он громкий.
— Да, спасибо!
Всеволожский поставил магнитофон на стол. Михаил достал из кармана кассету, сдул с нее пыль и вставил в гнездо. Всеволожский воткнул вилку в розетку. Михаил нажал на клавишу. Перемотал кассету, нажал снова и прибавил громкости. Как только раздались первые звуки, Всеволожский побледнел.
— Зинаида Николаевна, значит вы — урожденная Всеволожская?
Это был голос Михаила. Голос пожилой женщины ему ответил:
— Я и сейчас Всеволожская! Я фамилию не меняла. Это бывший муж уговорил меня дать ему мою фамилию.
— Ваш бывший муж? Что вы можете о нем рассказать?
— Господа! — раздался раздраженный голос самого Всеволожского. — Что это значит?! И при чем тут моя бывшая жена?!
Михаил остановил кассету.
— Ростислав Андреевич, мы — ваши гости. Но после вчерашних событий имеем право знать: РАДИ ЧЕГО? Ради чего все это было. Вам не угрожает никакая опасность. Мы скоро уедем. Наберитесь терпения, запись долго длиться не будет. Итак, включаю! — Раздался треск пленки и женский голос продолжил свое повествование. — Настоящая фамилия моего бывшего мужа, Ростислава Андреевича, — Зуев. Он из Второй эмиграции. Родителей угнали в Германию во время войны немцы. После войны они скрывались от выдачи в Советский Союз, много скитались. Оказались во Франции. Здесь мы с ним и познакомились в шестидесятых годах. Первая эмиграция таких не принимала, считала «советскими». Но он все время стремился попасть в приличное общество. Надо сказать, он был в молодости очень красив... Но — нищий! Мы познакомились в Париже. Он был студентом, изучал ихтиологию. В 1968 году участвовал в студенческих беспорядках. Помню, мы с ним едва не расстались после этого. Потом закончил учебу и пытался устроиться. С нескольких мест работы он вылетел — неуживчивый характер. Вдобавок он все время бредил какими-то прожектами, которые требовали много денег. Раза два он чуть не разорил своего хозяина. Ну, вот. Потом мы поженились. Одним из его условий было то, что он возьмет мою фамилию! Уж очень ему хотелось быть из старинного рода Всеволожских. Надо было отказаться, чтобы род не позорил. Но я его тогда очень любила... (покашливание) Вот, зря я это сделала. Его прожекты продолжились за мой счет. Родилась дочь Дашенька. Он и сейчас ее очень любит. То он строил фабрику по разведению русских осетров, то разводил морские гребешки... Всего не упомнишь. Вкратце — он разорил меня почти полностью! Я не в силах была все это терпеть и подала на развод. Зуева просто выкинула из дома. Потом, разбирая документы, я заметила пропажу семейной реликвии — последнего письма деда, Степана Всеволожского, погибшего в 1918 году. Ну, копия-то у меня была, о чем Зуев не знал. Вот она. (Шуршание бумаги) — Михаил выключил магнитофон и достал из кармана листок. — Вот копия письма Степана Всеволожского. «Дорогие мои! Мне придется уходить. Единственное место, где меня не смогут найти — это скит. Там я и буду ждать кого-нибудь из вас. Приезжайте за мной как только сможете. На время уйдем за границу; я не думаю, что большевики долго продержаться. Все пока сложу в подвал скита. Запас продовольствия есть, но надолго не хватит. Приезжайте скорее! Люблю вас всех! Степан Всеволожский».
Все молчали. Михаил снова нажал на кнопку. Женский голос продолжал рассказ:
— 1991 год. Советская власть сдохла. Поначалу никто не верил. Но Ростислав первым делом уехал в Питер. И вовремя. Судебные исполнители ко мне приходили — бумаги о разводе пришлось предъявить. Оказывается, долгов на нем висело множество! Ну, да ладно, он уехал. Потом получила от него письмо. Дескать, устроился хорошо. Я не отвечала, ответила Даша. Обрадовалась, что отца нашла. Они начали переписываться. Потом вдруг Даша собралась к подруге. Уехала. Уже после я получила письмо из России: пишет, что у отца ей очень нравится. Я, признаться, обеспокоилась, помня о том, кто ее отец. Но она теперь совершеннолетняя, приказать я не могу. Вот и все.
Михаил выключил магнитофон и вытащил кассету. Всеволожский был бледнее стены, возле которой сидел. Молчание прервал Стив.
— Ростислав Андреевич, так что же было так дорого семье Всеволожских?
Всеволожский-Зуев с трудом открыл рот.
— Степан Семенович, зачем это вам? Я ведь для Даши старался...
Стив хмыкнул.
— Даша, наверное, всю сознательную жизнь мечтала о том, чтобы на Ладоге акул разводить! И все за счет состояния своего рода. Так что вы обнаружили в подвале скита?