— Нежадная девушка. Хотя и сумасбродная. Есть в кого.
Михаил подбросил одну из монеток на ладони.
— Империал. Если два полных чемодана — тогда понятно, почему Митрич их едва дотащил. Ты хоть представляешь, сколько это будет в ваших фунтах, которые стерлинги?
Стив помотал головой.
— Думаю, с вопросом перевода в твердую валюту я обращусь к тебе. Ты здесь все знаешь и разбираешься в этом лучше. Поможешь мне реализовать чемоданчик?
Михаил удивился.
— Чемоданчик? Тут два чемодана.
— Мой — один. Второй вам с Лебедевым на двоих. Оба рисковали. Лебедев, тебе пригодится полчемодана империалов?
Лебедев хмыкнул. Михаил покачал головой.
— Ну, допустим, переведу я твою долю в фунты. И что ты с ними делать собираешься, капиталист неудачливый?
Стив вздохнул и мечтательно посмотрел на Ладогу.
— Во-первых, Михалычу ничего об этом не скажу! Во-вторых — все эти забавы Всеволожского меня раззадорили. Нет, акул я разводить не собираюсь. Но еще перед отъездом я видел интересную передачу по телевидению. Один предприниматель решил разводить в Швейцарии настоящих русских осетров! И ничего, идет дело. А чем Англия хуже? Недалеко от Грейс Мэнор есть овраг, по дну которого протекает довольно чистая речка. Никчемное место, там никто не живет. Сигаретную фабрику все равно придется закрыть. Овраг я перекрою плотиной, получится неплохой затон. Как делается все прочее, я уже видел. Представляешь себе черную икру с пометкой «Сделано в Англии»? Блеск! Лебедев, пойдешь ко мне в отдел рекламы?
Лебедев посмотрел на чемодан и покачал головой.
— Спасибо Даше, уже не пойду! Хватит с меня приключений. Вот съезжу на фабрику, возьму расчет, и домой, к семье.
Осиновец приближался. Стив в последний раз окинул взглядом просторы Ладоги. Михаил с задором спросил:
— О чем думаешь, ладожский гость?
Стив вздохнул.
— Я думаю, что акулы в Ладоге все-таки не водятся!
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Берлинское лето
Андрей Окулов
Глава 1
Воздух стал на редкость прозрачным, каким бывает только весной. Стив сидел на веранде Грейс Мэнор с толстой книгой в руках; ветер то и дело переворачивал страницы и мешал читать, словно любимая собака, которая хочет, чтобы с ней поиграли. Стив мог в любую минуту зайти в дом и читать в свое удовольствие в тепле, но променять свежий весенний ветерок на душную комнату было выше его сил. На веранду вышла тетя Нора, как всегда бесшумно.
— Степан, бездельник! Ты все еще почту не разобрал? — Тетя Нора держала в руках кухонное полотенце и вытирала руки.
Стив повернул голову, будто опасаясь неожиданного удара мокрым полотенцем.
— Разобрал, тетя Нора! Только она электронная. А счета за телефон — на вашей совести.
Тетя Нора грустно улыбнулась:
— Ну, времена! Даже почта — и та электронная! Почта должна шуршать и быть с почтовой маркой...
Стив засмеялся.
— Не только, тетя Нора! Ее еще могут голуби разносить...
Тетя Нора обиделась.
— Еще скажи — курьеры на почтовых развозить. Я, может, и старая, но чтоб настолько...
— Что вы, тетя Нора, вас еще на задания можно посылать!
Тетя Нора не успокаивалась.
— Ну, посылать меня никуда не надо! Майлз недавно заезжал. Но ты спал в безобразное время, я будить не стала. Большой человек, а рыбой пахнет...
Стив улыбнулся.
— Молодец! Рыбозавод только начал работать, а от него уже рыбой пахнет. Старательный работник. Заработает завод — подарю ему первую банку черной икры.
Тетя Нора посмотрела на книгу, которую Стив положил на стол.
— Про Власова читаешь? Надо же... Было время, когда про него никто и слышать не хотел.
Стив посмотрел на тетю Нору с любопытством.
— Тетя Нора, а вы знали кого-нибудь из власовцев?
Тетя Нора, не без торжества мести за недавнюю обиду, усмехнулась.
— Знала? Да мой покойный ныне муж всю войну провел в штабе армии Власова! Его потом чуть советам не выдали. Спасло то, что у него был латвийский паспорт.
Стив взмахнул руками.
— А я тут книги читаю! Ну-ка, расскажите мне подробнее...
Тетя Нора вздохнула.
— А подробнее я ничего и не знаю. Я всю войну с детьми просидела, муж только на побывку приезжал. Тебе надо кого другого расспросить.
Стив погрустнел.
— Жаль. Наверное, никого из них в живых не осталось…
Тетя Нора подняла глаза.
— Ну почему же никого? Можно поискать. Я поворошу список своих старых знакомых. Кого-нибудь найду.