Стив только теперь обратил внимание на оригинальное сооружение в центре бара — это было пианино, вертикальные плоскости которого были заменены большим аквариумом с разноцветными рыбками. Майкл увидел направление его взгляда и обернулся.
— Ну вот, а ты ругал англичан за отсутствие изобретательности! Где еще ты можешь увидеть такой необычный дизайн?
— Ты прав, я не всегда справедлив к вам. Только бар — испанский. Так в чем заключается твое предложение?
Майкл допил свой коньяк.
— Я не буду просить тебя писать нам отчеты. Это буду делать я. Но — с твоих слов. По-моему, это вполне корректно. Что ты посчитаешь нужным нам сообщить, то и передашь. По телефону, номер я тебе дам. Время связи — каждый четверг с девяти до одиннадцати утра. В свою очередь, я буду держать тебя в курсе, по мере возможностей, разумеется. Имей в виду — это против инструкций!
Стив помолчал минуты три.
— Хорошо, я ценю твою жертву и готов принять твое предложение. Обещаю, что дезинформации от меня ты не услышишь, но не обещаю, что буду сообщать тебе все, до чего сумею добраться. Но объясни мне — зачем это вам?
Майкл облегченно вздохнул.
— Слава Богу. Что касается наших целей в этом расследовании, то их несколько. Скажу лишь одно:
деньги, которые получил твой отец, были гонораром за какую-то операцию. Или — за две операции, если учитывать, что платили две «фирмы». Характерно, что японцы заплатили ему перед самым окончанием войны, ты можешь себе представить? Япония разгромлена, а оставшиеся в живых японские разведчики вручают солидный гонорар в английских фунтах своему бывшему агенту! Что это была за операция? Кто — второе действующее лицо? И кто повинен в смерти Саймона Рондорфа? Вот некоторые из тех вопросов, которые нас интересуют. Не исключено, что по ходу дела появятся новые. И потом, Стив, не хочу скрывать от тебя, что расследованием этого дела будешь заниматься не только ты. Стив Рондорф для нас — ценный, но лишь дополнительный источник информации.
Стив расплатился, и они вышли на улицу. Свежело, падавший из окон свет отражался на мокрой от недавнего дождя мостовой.
Стив забрел на соседнюю улочку, где он запарковал машину, и сразу же наткнулся на здоровенного детину полисмена с блокнотом в руках.
— Это — ваша машина, сэр? Извините, но боюсь, что из мастерской вы ее получите не так скоро. И зачем им это понадобилось? Вот этот джентльмен — свидетель. Говорит, что вышли из-за угла двое потрепанных парней, один достает из кармана монтировку и — раз-раз! Лобовое стекло, как видите, вдребезги, магнитофон вынули и — бежать. Но зачем еще и капот помяли?
Стив молча вертел в руках ключи от «Феррари». Его отвлек насмешливый голос Майкла.
— Как видишь, социальная зависть — очень распространенная штука! Ты еще не разучился пользоваться общественным транспортом? На континенте придется нанять машину, только выбери что-нибудь поскромнее.
Пронесло, — выдохнул Стив, когда полицейские удалились. — Права у меня забрали еще в прошлом месяце. Как выразился сержант: «В вашем портвейне крови не обнаружено, сэр!»
Глава 3
«Белые скалы Дувра» остались позади. Грузный паром медленно полз через Ла-Манш, раскачиваясь своим черным корпусом, внутрь которого плотно набились туристы, изучавшие английский студенты и несколько десятков пьяных футбольных болельщиков. Когда паром начало качать, один из последней категории пассажиров поинтересовался у Стива — часто ли в этих местах тонут паромы. Тот заверил любопытствующего, что уже два раза добирался до Дьеппа вплавь, после чего «футбольный фанат» выскочил на палубу и начал травить через борт.
Стив с тоской смотрел на доплескивающиеся до иллюминатора серые волны. Сэндвичи из ватного хлеба и жидкий кофе в пластиковых стаканчиках в буфете не вызвали никакого другого желания, кроме как поскорее достичь береговой линии, обещавшей настоящий кофе, разрезанный вдоль багет с твердокопченой колбасой и круассаны.
«Нет, — поправил сам себя Стив, — лучше всего «греческий сэндвич» — багет тот же, но с тонкими ломтиками баранины, острым соусом и листьями салата... В латинском квартале, из окна одного из греческих ресторанчиков. Нет — Париж обождет, сначала — Сабль, Мамуков. Интересно, сколько ему лет»?
Дьепп сверкнул вечерними огнями, французский таможенник меланхолично взглянул на паспорт Стива, и обронил на прощание: «бон вояж».