Можно душу держать нараспашку
Для друзей в полупьяном бреду
Не ругай же за подлость бедняжку:
Сам невольно накликал беду!
Ей инстинкт подарила природа
Детский голос и сучьи глаза:
Ложь со скрипом открыла ворота
А дорогу ты сам указал!
Черной кошкой, пронырливой тенью
Прошмыгнет полупрошенный гость
Подивиться дурному везенью
Скрутит нервы в проворную горсть
Он тебя до конца не задушит:
Смерть не радует этих гостей
Время боль до конца не заглушит
И на память — следы от когтей!
Дверь захлопни: руками не трогать!
Ключ потерян и сторож молчит…
Лишь обломанный маленький коготь
В ране нудной занозой торчит
Эту грязь смоет дождь календарный
Ветром ложь унесет навсегда…
Этот опыт — учитель бездарный
Но уроки учи иногда!
Стив перевел дух. Для данного случая стихотворение было слишком длинным. Кэролайн слушала, восхищенно открыв рот. По выражению ее улыбающегося лица было видно, что она не поняла ничего. И не могла понять.
— А теперь по-английски перескажи мне, хоть о чем это?
Стив вздохнул.
— Это посвящение девушке, которую я когда-то любил. Обычно люди стихами объясняются в любви. Я же, наоборот, объяснился в ненависти. Уж очень большую подлость она мне когда-то сделала… Сам виноват, не надо было ей верить.
Стив, запинаясь, начал пересказывать Кэролайн по-английски все стихотворение. Насколько это было возможно. По мере рассказа выражение лица ее менялось от восхищенного, к оскорбленному. Когда Стив закончил, она расплакалась.
— За что ты ее так?! Бедная девушка…
Стив и сам расстроился, что невольно обидел ее, ведь женщины все примеряют на себя… Он положил голову Кэролайн себе на грудь и погладил ее плечи со всей нежностью, которую мог собрать.
— Давно это было. Ты не такая….
— Какой ты жестокий! Что она сделала?
— Я расскажу, так ты опять заплачешь. Брось! Ты ведь не такая, правда?
Кэролайн рыдала. Стив погладил ее по спине, пытаясь успокоить. Он почувствовал, что ее сердце бешено колотится.
— Стив, я такая… Да, я такая…
Стив промолчал. «Так. Стрелял наугад, а попал в яблочко! Будем выяснять…» Стив достал еще одну сигарету и пошел в туалет. Увидев его реакцию, Кэролайн залилась слезами пуще прежнего. Стив понимал, что женские слезы нужно просто переждать, и не спешил выходить. Бросив сигарету в унитаз, он долго прислушивался: не слышен ли плач? Вроде, было тихо. Он осторожно открыл дверь. Кэролайн все также лежала на кровати обнаженная. Лицо ее было заплаканным и отрешенным. Стив сбросил халат и осторожно прилег рядом. Кэролайн смотрела в потолок.
— Перед отъездом ты не получал странного письма, где неизвестный советовал тебе не ездить в Берлин?
— Ничего я не получал. Почему ты спрашиваешь? Успокоилась? Тогда расскажи мне все по порядку.
Девушка равнодушно пожала плечами.
— Я студентка. Денег вечно нет. Нашла работу. Официантка в пабе «Ленивая жаба». Платили копейки, хозяин вечно приставал. А тут мужик какой-то зашел. Прилично одетый. С усами. Про тебя спрашивал. Ну, говорил, что его хозяев это интересует.
Кэролайн всхлипнула. Стив невольно рассмеялся. Девушка с удивлением повернулась к нему.
— Разве это смешно?!
Стив пожал плечами.
— Мне просто вспомнились стандартные жалобы проституток. Продолжай.
Кэролайн стала похожа на побитую собаку. Сначала она собиралась снова заплакать, потом хотела улыбнуться. Потом просто замолчала. Стив ободрительно потрепал ее по левой груди.
— Продолжай! Сейчас это — главное твое оправдание. С расстрелом повременим. Всегда успею. Так что интересовало этого человека?
Стив встал с кровати, подбежал к своей сумке, порылся в кармашках, и вскоре достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Это была ксерокопия, «забытая» инспектором Буллоком. Он развернул ее и положил перед Кэролайн.
— Это он?
Она прищурилась, потом надела очки. Кивнула. И с трудом прочла вслух:
— Гуссейн Мамедов… Да, это он. Часто заходил. Все про тебя расспрашивал. Стив, у нас с ним ничего не было!
Стив снова засмеялся.
— Уж лучше бы было. Мне было бы легче. Так что он хотел знать?
Кэролайн снова опустила голову.
— Все. Про ферму, про режим работы. Как часто ты бываешь в нашем пабе. Прочие посетители в другие дни только о твоей ферме и говорили: новостей у нас мало. А я прилежно обо всем докладывала. Он мне за каждый такой доклад платил. В тот день, когда ты сидел в садике со своим сотрудником, он прятался на кухне и все слышал. Именно тогда он велел мне ехать в Берлин. Тысячу фунтов дал гонорара, оплатил поездку. Велел быстро лететь в Париж и подсесть в твой поезд. В какой — он знал. Едва успела… Ему нужно было докладывать о каждом твоем шаге. Я по-русски не понимаю, он по-английски говорит, как пакистанец. Ужас! И все время что-то требует. И очень злиться, если я что-то не знаю. Вот ты ушел, а он мне столько раз на мобильный звонил, что он, буквально, раскалился. На завтра он мне встречу назначил. Обещал пять тысяч евро, если я точно ему донесу все про твои встречи. А я и не знаю ничего…. Стив, мне страшно!