Сергей заинтересовался.
— А как выглядел этот «историк»?
Сипович пожал плечами.
— Молодой, бородатый, с животом… Нахальный очень. Из-за него супруга моя и вас видеть не захотела.
Трое друзей переглянулись.
Глава 13
Никанор Павлович поморщился.
— Да, всякие бывают историки…
Он отхлебнул из высокого бокала. Стив осторожно спросил:
— Никанор Павлович, а что вы делали после войны?
Сипович замолчал, будто собираясь с мыслями.
— После войны? Да. Спасибо вашему отцу и его документам, выдачи удалось избежать. В 1946 году началась холодная война. Тогда уже ни о каких выдачах речи быть не могло. Потом НТС. Надеюсь, вам объяснять не надо, что это была за организация и чем она занималась. В Западном Берлине, до постройки Берлинской стены, у нас был целый отдел. Работали на группу советских войск в Германии. Листовки в основном. КГБ тоже не спал. Обстановка была просто прифронтовая…. — Он отхлебнул сразу полкружки. — Мой отец тоже работал здесь. Тут все разведки копошились. Отец, посмеиваясь, любил гадать кто из знакомых на кого работает. Просчитался только один раз. И он оказался последним. Как у сапера.
Глаза у старика заблестели.
— Крутился вокруг берлинского Комитета помощи русским беженцам, которым руководил отец, один странный тип. Комитет этот, надо сказать, помогал советским солдатам, бежавшим на Запад. Ясное дело, КГБ это нравиться не могло. Так вот, отец был уверен, что этот мужичок работает на французскую разведку. И безбоязненно пошел к нему на встречу. А тот работал на КГБ….
Сипович замолчал. Никто из друзей не решился сказать ни слова.
— Да, — продолжил Никанор Павлович. — Когда отец исчез, поднялся шум. Его искали. Советы отнекивались. Долгие годы мы считали, что он в тайном лагере, в Сибири… Только в 1992 году, когда СССР уже распался, архивы открыли. Наследники КГБ признали, что моего отца похитили. Его, бесчувственного, закатали в ковер и он задохнулся. Труп закопали на территории ГДР.
Сергей встрепенулся.
— Но сейчас Германия объединилась! Вы нашли его могилу?
Никанор Павлович грустно пожал плечами.
— Мне передали план, который тогда нарисовали гебисты. Там обозначено, где было закопано тело отца. Полиция пыталась искать. Нашли останки множества людей. Видимо, место это использовали для захоронения многих трупов. Распознать, кто из них мой отец, очень сложно. Но сколько из его соратников-корниловцев похоронено на просторах России без креста и отметины? Сейчас на месте его могилы лес… Вот и все. Холодная война кончилась. Я остался в Берлине. Гебисты, похитившие моего отца, были живы еще в начале девяностых. Их имена официально назвать отказались даже теперь.
Все молчали. Друзьям было неловко. Отчего? От всего. Хотя никто из них не имел и не мог иметь ко всему рассказанному никакого отношения.
Сергей посмотрел на часы.
— Никанор Павлович, извините, но нам пора. Нас ждут.
Старик часто закивал головой. Стив еще раз внимательно посмотрел на его лысину, очки, отметил провод слухового аппарата…. Сердце его сжалось.
— Никанор Павлович, а сегодня вы чем занимаетесь?
Старик не сразу понял вопрос.
— Ах, вы о повседневных занятиях… Доживаю. С друзьями переписываюсь. Мало нас осталось.
Он порылся в карманах и достал какую-то мятую бумажку.
— Вот он! Адрес этого историка. Он настоятельно просил посетить его в ближайшее время. А то он уезжать собирается. Все просил какие-нибудь бумаги про золото Власова. Далось оно ему….
Он протянул бумажку Стиву. Стив попытался сдержать эмоции. На бумажке было нацарапано:
«Александр Кириленко
Барфусштрасее 19
Берлин-Веддинг»
Стив передал бумажку Сергею, ожидая вполне закономерной реакции. Тот только присвистнул.
— Никанор Павлович, он говорил, когда собирается уезжать в Москву?
Странная реакция друзей не скрылась от старика.