Не забывай!
Сергей»
Стив пожал плечами.
— Что ж… Спасибо ему за все. Что еще?
Тетя Нора порылась в карманах халата.
— Да, как только ты уехал, звонил этот немец…Следователь который. Надиктовал мне свой номер. Наполовину — по-английски, наполовину — по-немецки…
— Пунктуально. У меня есть его номер. Спасибо, я ему позвоню.
Стив подошел к телефону и набрал записанный номер.
— Алло, господин Зильберрайс? Стив Рондорф. Вы мне звонили? Что-то с моим подарком?
— Добрый день. Верно. Что за икру вы прислали для Мамедова?
Стив хмыкнул.
— Осетровую. Самую настоящую. Вы ее вскрывали? На анализ отдавали?
Зильберрайс замялся.
— Я ее вскрыл, снял пробу. Сам. Нормальная икра. Потом передал в камеру Мамедову.
Он опять замолчал.
— И что? Она ему не понравилась?
— Напротив. Он молча съел одну ложку, потом вторую. Я его оставил наедине с этой банкой. Он съел ее всю. Без хлеба. Потом молча смотрел на пустую банку. С ней наедине я его и оставил.
Молчание.
— На следующий день меня срочно вызвали в тюрьму. Мамедов повесился в своей камере. На разорванной простыне. Он приладил ее к решетке на окне.
Теперь замолчал Стив.
— Мистер Рондорф? Что вы на это можете сказать?
Стив вздохнул.
— Могу только повторить то, что услышал от вас. Вы сомневаетесь в качестве моей икры?
Зильберрайс замялся.
— Да, нет… Я ведь ее сам ел. Икра превосходная.
— Мамедов тоже так решил. Вероятно, отреагировал по-своему. Вы хотите обвинить меня в доведении мафиози до самоубийства посредством черной икры?
— Нет, мистер Рондорф. Но что же мне делать?
Стив удивился: немецкий следователь спрашивает у него, что ему делать.
— Я вам еще баночку пришлю. А насчет Мамедова не беспокойтесь: за телом наверняка куча народу приедет. Родственников у них много. Только перепишите всех, может пригодиться. Так что за ваш счет хоронить не придется.
— Ну, если так…
— Вот увидите. Всего хорошего, господин Зильберрайс!
Инспектор повесил трубку. Стив вышел на улицу и закурил. «Положено грустить. Или еще что-нибудь в этом роде. Только не получается. Кэролайн… Извини, что так получилось. Считается, что месть — нехорошее чувство. А я, к сожалению, ничего нехорошего не чувствую. Справедливость — очень хорошее чувство. Кто поспорит»?
Стив поежился на холоде. Окинул взглядом сад. Вроде, ничего нового. Он быстро зашел в дом.
— Степан, пельмени будешь? Со сметаной и соевым соусом, как ты любишь. По-дальневосточному…
— Спасибо! Съем с удовольствием.
— Тогда, садись за стол в гостиной. Я сейчас подам…
Стив прошел в гостиную и сел за стол. Тетя Нора принесла дымящуюся миску с пельменями. Потом на столе появились приправы.
— Вот хрен, вот сметана, вот соевый соус…
— Дальневосточники учили меня мешать соевый соус с толченым чесноком. Я ведь целоваться сегодня ни с кем не собираюсь…
Тетя Нора улыбнулась.
— Не зарекайся! А толченый чеснок я сейчас принесу. В холодильнике стоит. Неужели я не помню, как пельмени едят на Дальнем Востоке?!
Она вышла на кухню и тут же вернулась с блюдечком толченого чеснока.
— Вы обо всем подумали! Спасибо…
Стив смешал чеснок с соевым соусом, полил этим пельмени. Принялся за еду. Тетя Нора заботливо спросила:
— Под пельмени положено водку. Будешь?
Стив поморщился.
— Спасибо за заботу. Всю свою водку я уже давно выпил. Больше не хочу.
Глава 22
Дни потянулись незаметные. Стив регулярно ходил на ферму. Потом объезжал заказчиков. Поначалу люди даже не верили: черная икра английского производства! Подозревали подвох, обман. Потом начали смиряться с мыслью, особенно после сообщений в прессе. Стив не любил английских журналистов, он их слишком хорошо знал. Однако положение обязывало — черная икра английского производства! Сначала местная газета написала, что Стив — внук Троцкого. Достаточно было одного звонка главному редактору и угрозы суда за клевету. В следующем номере появилась статья, где говорилось, что… осетры дают икру. Даже в Англии. В следующем номере известный английский ихтиолог объяснял, что осетры в Англии не водятся, и что господин Рондорф, вероятно, продает лягушачью икру под видом осетровой. И что, вероятно, все это провокация КГБ. Журналистом следующей газеты, прибывшим на ферму, была миловидная девушка. Она посмотрела на осетров и замучила Стива вопросами, не женат ли он и почему? В появившейся затем статье было два слова про осетров, и лирический репортаж об одиноком загадочном русском дворянине, который содержит бездомных осетров из любви к животным. Стиву все это порядком надоело. Зато Майлз встрепенулся и бросился в бой: подавал в суд на всех, кто написал хотя бы одну идиотскую строчку про ферму Стива. Через несколько дней он с гордостью показал Стиву напечатанное на последней странице мелким шрифтом опровержение: «Согласно решению суда, мы печатаем сообщение, что некоторые факты, изложенные в статье о рыбной ферме господина Рондорфа не совсем соответствуют истине…»