Прости, но больше я ничего сказать не могу. По этому номеру больше не звони — его скоро сменят. Не надо меня искать, так будет лучше и для тебя, и для моей дальнейшей карьеры. Никаких неприятностей с нашей стороны для тебя не будет. Настоятельно советую: перестань ворошить это грязное белье, тем более что оно чужое. Прощай, спасибо за звонок!
В трубке раздались короткие гудки.
Стив заплатил за разговор и заказал двойной коньяк.
«Они хотели совсем другого. Но причем здесь Горбачев?»
Стив представил себе одинокий коттедж в Южной Англии, где обычно опрашивают перебежчиков. Там сидит убийца его отца. Он еще долго будет «пудрить мозги» МИ-5, считая, что от этого зависит его будущее. А они будут делать вид, что все это очень интересно, и тянуть время. И инспектор Буллок, так ничего и не узнав, закроет дело. И посадят громилу не за убийство, а за какую-нибудь ерунду вроде контрабанды, еще и имя помогут переменить.
«Грязное наследство прошлого... новые силы... Но если это не КГБ, тогда — кто?»
Стив посмотрел на часы — в двенадцать они должны встретиться с Кристиной. Почему он рассказал ей всё? Только вчера встретились. Как говорят — «случайная половая связь еще не повод для знакомства». А может, все это не случайно? В этой девушке было что-то, чего ему всегда недоставало. Открытая ребячливость в сочетании с умом и обаятельностью? Или эта странная непонятная улыбка? Или — увлечение Россией и всем, что с ней связано? Скорее всего, ему просто необходим человек, которому можно рассказать всё.
Глава 6
До городка Сен-Женевьев-де-Буа они доехали на электричке. Потом, решив не дожидаться автобуса, около часа шли мимо невысоких домиков по пустынной дороге-улице.
— Еще далеко?
— Нет, мы уже почти пришли, видишь — деревья?
Ворота кладбища были открыты настежь. Кристина дотронулась до крашенных зеленой краской стальных прутьев.
— Я читала у Чехова про свидание на кладбище. Это что — русская классическая традиция?
— Не дури. Просто Сен-Женевьев — необычное кладбище.
На дорожках не было видно ни души. Могилы располагались тесно друг к другу — было видно, что купить здесь место не каждому по карману.
Парочка подошла к белой круглой пирамиде с крестом на вершине.
— Что это за значки?
— Это эмблемы «цветных полков» Добровольческой армии: Корниловцы, Алексеевцы, Марковцы, Дроздовцы...
— Почему — «цветные»?
— Из-за погон — они были не однотонными, а разных цветов, с инициалами командующих. Пойдем дальше.
Две березы качали ветвями над гранитной вертикальной плитой с металлическим крестом на вершине.
— «Атаман Всевеликого Войска Донского...» -прочитала Кристина. — Какое странное имя — «Африкан Богаевский!» А что это?
Среди белых надгробий возвышался огромный восьмиконечный крест из черного камня с гордой надписью: «Казакам — сынам славы и воли».
Стив молчал. Где была могила его деда? На той самой просеке в Уссурийской тайге, где его настигла чекистская пуля? Но он лежал в родной земле, хотя и без креста над головой. Может быть, стоило перенести сюда, на Сен-Женевьев-де-Буа прах отца? Неизвестно — хотел ли этого Саймон Рондорф. А главное — достоин ли этой земли бывший японский шпион, всю жизнь стремившийся стать англичанином?
«Грешно так думать о покойниках!»
Кристина сунула ему в карман озябшую под ветром руку.
— Как здесь тихо. Это все, что осталось от «Белой России»? Кладбище с длинным французским названием. Мне кажется, теперь я понимаю тебя лучше. Все, что ты делаешь. Но имеет ли это какой-нибудь смысл? Ведь все это, пусть красивое и благородное, но — прошлое...
Стив хотел возразить. Но заметил, как в конце аллеи появилась темная тучная фигура. Она медленно, но уверенно направилась к ним, и вскоре Стив, к своему удивлению, узнал в ней советского профессора, чьему докладу они с Кристиной были обязаны своим знакомством. Он медленно подошел к ним и театрально поклонился, уперев двойной подбородок в воротник пальто.
— Господин Рондорф, если не ошибаюсь? Здравствуйте, барышня... Мне сказали, что вы были на моем вечере, но, к сожалению, мы не успели встретиться.
Стив удивленно поднял бровь:
— Я не припомню, чтобы мы были знакомы. Профессор улыбнулся:
— Ну да, вы еще совсем мальчиком были. Еще спросили: «Дядя, а вы чекист?» — Профессор засмеялся, отфыркиваясь, как вспотевшая лошадь. — Я ведь у вашего батюшки гостил, еще в шестидесятых, — профессор обвел глазами надгробья. — Да, мне кажется, что это весьма символично.