— Стив, прости, но я должна тебе сказать: я согласилась на эту поездку не для того, чтобы меня все время отгоняли как назойливую муху! «Кристина, у меня серьезный разговор, иди — погуляй!» Когда сегодня вечером будем ложиться спать, я тоже попрошу тебя посидеть в кафе и не мешать мне отдыхать!
Стив наклонился и пропел ей на ухо:
— Акулинушка, что ты сердишься? Животом что ко мне не повернешься? Был такой приветственный марш в дореволюционной российской армии. Слова, разумеется, солдаты сами придумали.
— С тобой невозможно спорить!
Они перешли через мост на другую сторону Майна. Готический собор оттуда странно смотрелся на фоне сверкающих небоскребов.
— Банки... После войны многие серьезно доказывали — демократию Германии не привить. Дескать, немецкая ментальность не позволит — «порядок и законопослушание». Это верно, но они не учли — в Германии все хорошо и бесперебойно функционирует, и диктатура, и демократия! Смотря, что строить...
У берега плавали четыре лебедя и штук десять уток. Через несколько кварталов Стив остановился.
— Ты что меня в «Мак Дональдс» привел? Кристина насмешливо кивнула на закусочную.
— Здесь начинается Старый Заксенхаузен. По легенде Карл Великий поселил здесь семьи побежденных им саксов. Честно говоря, его «средневековость» довольно искусственна — после войны отстроен...
Закрытый для движения квартал потихоньку готовился к вечеру. Налепленные один к одному ресторанчики, бары и дискотеки перемигивались разноцветными огнями как группа заговорщиков:
«Эй, «Зеркало»! Передай «Ирландскому пабу»: к нему движется парочка туристов с деньгами, пусть не зевает!»
Стив затащил Кристину в боковую улочку.
— Кто сказал — памятники можно ставить только генералам и композиторам?
В просвете между домами, на каменном постаменте стояла металлическая фигура толстой бабки в платке. На лбу — шишка, в руке — кувшин. Аршинными буквами на соседней стене — стихи-пояснение. Стиву пришлось поднапрячься, чтобы перевести с франкфуртского диалекта:
Старуха Раушер с трескучей улицы
С шишкой на лбу от боли жмурится.
Полиции выяснить надобно в срок:
Задела порог или дед ей помог?
Старуха Раушер меланхолично выпустила изо рта струю воды, угодив Кристине в лоб. Та взвизгнула и сразу же обвинила Стива во всех смертных грехах и развратном пристрастии к немецкому юмору. Нельзя было сразу сказать, что это — фонтан?!
— Ладно, не злись! Чтобы загладить свою «вину», я свожу тебя в настоящий средневековый подвал.
«Кайзер келлер» Стив нашел не сразу — он спрятался на краю пешеходного района. Прямо над ним возвышался другой ресторан — «Марко Поло», похожий на праздничный торт в форме замка — с башенками и наружными переходами. Они спустились вниз по ступенькам, прошли мимо журчащего фонтанчика и оказались в сводчатом подземелье. Посреди одного из помещений стоял настоящий каменный колодец. Народу было мало. Стив заказал себе пшеничное пиво, его спутница остановилась на конвенциональном «джин-тоник».
— А почему «Кайзер келлер» — «Императорский подвал»?
— В средние века Франкфурт был местом коронации императоров «Великой римской империи германской нации». В 1314 году с выборами случилась загвоздка — выборщики, что собрались на Ремерберге, проголосовали за короля Людовика Баварского, а недовольные собрались на этом самом месте и выбрали «альтернативного кандидата» — Фредерика Красивого Австрийского, кандидатуру которого утвердил папа римский Иоанн XXII. Никто не хотел уступить, и дело кончилось войной. Людвиг Баварский разбил войска своего оппонента в 1322 году, но сделал его своим соправителем. Только в 1356 году папская «Золотая булла» устранила конфликт — утвердила голосование простым большинством безо всяких «альтернативных» выходок.
Кристина водила соломинкой по губам.
— Ладно, я думаю, ты можешь сообщить что-то более важное, чем история этого кабачка. Что тебе удалось выяснить у этого мрачного торговца книгами?
Стив стер с подбородка пивную пену.
— Папка. Все дело в какой-то папке с документами. Если мне удастся ее достать, все станет на свои места, и я смогу вернуться в Лондон. Но папку ищу не только я.
— А что в этой папке?
— Не знаю. Как не знаю всех, кто за ней охотится. Но и они не должны знать, что у меня ее нет... Кристина, я еду в Ленинград. Ты поедешь со мной?
— Да, конечно. Я сказала тебе это еще в Париже. Когда мы отправляемся?
Чтобы поцеловать ее, Стиву пришлось отодвинуть в сторону свое пиво и вынуть у нее изо рта пластиковую трубочку.