Стив медленно стряхнул пепел на ковер.
— Вы уже спрашивали. Я за морошкой приезжал. Но у вас в лесах столько браконьеров! И все — с японскими камерами.
Покровский сначала укоризненно покачал головой, а потом пронзительно зашипел:
— Нет, все же не те теперь времена, Рондорф. Вот за ноги вас взять и с четвертого этажа вниз головой подержать — все бы сразу и рассказали.
Боковая дверь вновь бесшумно распахнулась, один из громил, хватавших Стива, вопросительно взглянул на Покровского.
— Поскучайте, господин Рондорф, я — сейчас. Только не сорите больше, ковер казенный, а пепельница — вот.
Стив снова остался один. «Карта. Как я сразу не догадался!»
Вернувшийся следователь выглядел спокойнее.
— Ну, вот и поговорили, Стив.
— Могу я связаться с консульством?
— Ни к чему. Ваша виза аннулирована. Ее вам и не должны были давать — имя «Рондорф» все еще в черном списке, его никакая перестройка не отменяла. Просто — компьютерная ошибка. Наказание, признайтесь, не слишком жестокое. Вас сейчас на машине отвезут в аэропорт. В следующем самолете вы покинете пределы Союза Советских Социалистических Республик... Есть вопросы? — Покровский говорил безразличным тоном, от недавней ярости не осталось и следа.
— Есть. Куда меня высылают?
— За пределы. А маршрута не знаю — у нас не туристическое бюро, посадят на ближайший самолет. Все ваше — в машине.
— Где Кристина?!
— Я же сказал: все ваше — в машине! Счастливого пути...
* * *
Самолет летел в Прагу полупустым. Кристина сидела возле окна и молчала. Стив несколько раз пытался разговорить ее, но поняв, что девушка все еще в шоке, оставил ее в покое.
«Через несколько минут наш самолет произведет посадку в международном аэропорту Прага-Рузине. Просьба не курить и пристегнуть ремни...»
В здании аэропорта Стив усадил Кристину за столик в кафе, а сам побежал менять деньги. Когда он вернулся, она все так же, без движения, сидела над чашкой кофе.
— Ну, вот теперь можно подумать о будущем. Я думаю, что в Праге мы пробудем одну неделю — здесь у меня есть знакомые. Я еще не уверен, как можно обыграть историю с нашим задержанием и высылкой, но если они думают, что им удалось меня остановить... Все-таки скандала они испугались!
-Нет.
— Что — «нет»?
Лицо Кристины ничего не выражало.
— Они не испугались. Это я — испугалась.
— Ну да, это нормально, это пройдет... — Стив попытался обнять ее, но девушка отстранилась.
— Перестань... Они отпустили нас по другой причине. Стив, я им все рассказала. Всё. И про документы, и про медальон. Всё.
Стив молчал.
Стив, они знают, что никакой синей папки у тебя нет. Они нас выкинули как ненужных, отработанных людей, которые ничего не могут им дать, кроме лишних неприятностей. Это называется — «предательство»? То, что сделала я?
Глава 11
Сказанное Кристиной не укладывалось ни в какую схему. Стив не знал, как реагировать. Боль от шока была почти физической — сходной с той, что он испытал однажды в детстве, когда соседский мальчишка неожиданно хлестнул его прутом по широко раскрытым глазам.
— Да, ты испугалась... Но я же предупреждал тебя — их бояться не надо, они сегодня не так много могут сделать... Ну, не страшно, я что-нибудь придумаю...
За последние несколько дней лицо Кристины осунулось. Слушая Стива, она лишь чуть покачивала головой, как будто не веря ни одному слову. Он попытался обнять ее снова, и она снова отстранилась.
— Нет, не надо...
— Ничего, я думаю, что мое дело надолго не затянется. Посмотришь Прагу, а через неделю мы поедем ко мне. Ты увидишь «Грейс мэнор»...
Кристина опять замотала головой и поджала губы:
— Нет, Стив, нет. Ты поедешь в «Грейс мэнор» или еще куда, но я первым же поездом возвращаюсь в Париж. Я устала. Мне все надоело. Ты живешь в выдуманном мире, пытаешься доказать себе то, что давно никому неинтересно и непонятно. Если ты получаешь от этого удовольствие — пожалуйста, но с меня — хватит. Не надо мне говорить ничего про твою любовь — даже если это правда, мне все равно нечем на нее ответить. Сначала мне было интересно — все эти документы, медальон, таинственность... Но после нашей поездки в Россию... Я поняла, что это — серьезно. Серьезно и опасно. Но самое главное — никому не нужно!
Стив открыл рот, пытаясь возразить, но Кристина остановила его властным жестом:
— Нет, не говори ничего! Я знаю — ты умеешь уговаривать, но я не желаю больше ничего слушать. Мои каникулы в этом году были слишком напряженными — пора возвращаться домой и заняться делом. Родители, наверное, уже вернулись. Скоро экзамены. Не волнуйся, я долго одна не останусь — скоро у меня появится новый любовник. Ты удивлен? Извини — жизнь есть жизнь. А ты всерьез хочешь освободить этих людей? Тех, что я видела на ленинградских улицах? Эту старушку в деревне, которая всего боится? Если бы они хотели освободиться, они давно бы это сделали сами, без твоей бескорыстной помощи. Ты безнадежно инфантилен.