— Какое сегодня число?
— Восемнадцатое.
— Ну, вот. Если я вас еще не уговорил, посмотрим, что вы скажете завтра.
Профессор как будто помолодел лет на десять. «Неужели это — «боровичка»?»
— Ладно, Геннадий Петрович, не могу сказать, что вы меня уговорили, но все, что я услышал — весьма интересно. Не могу обещать, что я готов передать вам бумаги сейчас — время нужно. И еще один вопрос — архив промышленников Зверевых — он у вас?
— Ну, допустим, а он-то здесь причем?
Стив скопировал загадочную улыбку профессора.
— А при том, что задаром я вам бумаги Завьялова не отдам. По-моему, это справедливо. Зверева — девичья фамилия моей матери. По-моему, обмен вполне эквивалентный — один архив за другой!
Коршунов такого поворота не ожидал.
— Степан Семенович, ну, это как-то странно! Сначала — ни в какую, потом — архив Зверевых. Ведь это — достояние России!
— Не волнуйтесь, товарищ Коршунов, от России это достояние никуда не уйдет. И потом мне сдается, что бумаги Завьялова сейчас для вас нужнее?
Коршунов достал из кармана блокнот, вырвал из него лист и быстро начеркал несколько слов.
— Вот, здесь адрес. Это на Сербской улице, вы найдете. Прага — город небольшой. Я жду вас там, в среду, в двенадцать часов. Думается, что скоро вы перемените свое мнение насчет нашего общего дела.
— Посмотрим. Но архив Зверевых не забудьте — у меня мало времени.
«На Розхрани» — прочел Стив название на листке бумаги, когда Коршунов удалился.
Глава 12
Было уже около десяти часов вечера, когда Стив, с сумкой через плечо, подошел к железнодорожному мосту через Влтаву. Он остановился у набережной и посмотрел в воду — она тихо ворошила отблески огней вечернего города. «Так, теперь пешком, вдоль железной дороги». Пешеходная дорожка была крыта старыми досками, скрипевшими под ногами. Один раз Стиву пришлось перепрыгнуть через дыру. «Да, социализм не проходит бесследно ни для одного моста в мире!»
Он сбежал вниз по песчаной тропинке. На перекрестке двух улиц, засунув руки в карманы бежевого плаща, стоял человек.
— Здравствуй! Что так долго не приезжал? Предупредил бы пораньше, я только вернулся, а тут — звонок... Ожидавший широко улыбнулся и протянул Стиву руку.
— Не мог, Вячеслав, извини! Ты знаешь, я шел к тебе по маршруту моего последнего курьера. Еще не забыл. Когда это было? В восемьдесят пятом?
— Точно. За четыре года до революции.
У того, кого Стив назвал Вячеславом, была детская улыбка. Если бы не слишком странное спокойствие, не свойственное юношам, ему можно было бы дать лет семнадцать.
— Ты прямо с аэродрома? Пойдем к нам, мать борщ сготовила. Комната есть, насчет ночлега не беспокойся.
— Знаешь, давай так — я брошу вещи, и мы пойдем в типичный чешский кабак, с типичным чешским пивом. Может быть — вон в тот?
— Ты что! — Слава потянул Стива в сторону. — Это цыганский, нам там делать нечего.
Они шли по пустынному городу. Слава показал Стиву светящееся окно в мансарде одного из домов на набережной.
— Брат президента еще не спит. А самого нет дома, наверное, опять за границу уехал. Стив удивленно хмыкнул:
— Ну и город! Все про всех знают. Словно в деревне...
Через полчаса они подошли к цели.
— «У Флеку», — прочел Стив. — Что это значит? Длинные деревянные столы, сигаретный дым и гвалт на чужом языке. Стив прислушался — не чешский.
— Да это немцы!
— Ну, точно, — спутник расстегнул плащ. — «Флек» — имя первого владельца. До 89-го этот кабачок был местом встречи немцев из ГДР и ФРГ. Для восточных «братьев» приехать сюда, в социалистическую страну, было проще, чем пересечь «внутринемецкую границу».
Принесли темное пиво в высоких ребристых кружках. Стив чокнулся с Вячеславом и огляделся по сторонам. В левом углу накрашенная девица самой древней в мире профессии атаковала смущенного баварца. За соседним столиком трое жеманных педерастов с золотыми цепями на шее обсуждали достоинства богемского стекла — на верхненемецком диалекте.
— Да, здесь навряд ли кто-нибудь понимает по-русски!
— Если и понимают — виду не подадут. Этот язык здесь еще долго будет вызывать неприязнь. Ты что, решил встретить соотечественников? Войска уже вывели, а советским туристам ездить не очень выгодно — обменный курс рубля уже не тот, что два года назад! Солдаты перед уходом зарабатывали как могли: продавали все, вплоть до оружия. Оно и понятно: дома их ничего хорошего не ждало. Когда вернемся домой, я покажу тебе одно приобретение, у прапорщика за пять тысяч крон купил.