Когда была свободна Русь
Три копейки стоил гусь!
— Закуска есть? Я с утра еще ничего…
— Потерпи и постарайся не окосеть до ужина. Тем более что это — аперитив.
Стив с улыбкой наблюдал, как худенький снова наполняет стакан.
— Так, где же эпицентр агонии?
— Ни за что не угадаешь!
Михаил достал из кармана лежавшей на скамейке куртки шоколадку, мигом сорвал обертку и откусил половину.
— Это блистательный город Санкт-Петербург! Правда, Дмитрий? Он меня по дороге чуть из машины не высадил на полном ходу, не снижая скорости.
Дмитрий молча вращал стакан между ладоней.
— Степан! — раздался женский голос из кухни. — Скажи когда мясо в духовку ставить, а так у меня все готово.
На пороге появилась округлая фигура улыбающейся старушки. В руках она держала клетчатое полотенце.
— Спасибо, тетя Нора, наверное, уже пора. Двое прибыли, а что до опаздывающих — это их проблема: будут есть холодное.
Дмитрий чинно поклонился. Михаил смущенно вскочил со скамейки, не зная, куда девать остатки шоколадки.
Сидите уж, мальчики. Что, не дожидаясь ужина, прикладываетесь к «молочку от бешеной коровки»?
Гости явно не рассчитывали увидеть в доме кого-либо кроме хозяина.
— Познакомьтесь!
Стив поспешил справиться с замешательством.
— Моя тетя — Нора Ивановна. Два месяца назад переехала из Австралии. Теперь — управляющая всеми делами в Грейс Мэнор.
— Кроме политики, — рассмеялась старушка. — Здесь я Степану нотаций не читаю.
* * *
Баранья нога была завернута в серебристую фольгу, чуть не обжегшую пальцы нетерпеливому Михаилу.
— Да ты нож возьми, — подал голос Дмитрий.
— Вторая фраза за вечер, — хмыкнул Стив. — Мне водки не наливай!
— С чего бы это?
Михаил резко вздернул горлышко бутылки вверх, до того, как первая капля сорвалась в стакан хозяина.
— Степан водку не пьет, — отозвалась с другого конца Нора Ивановна. — Зато во всем остальном догоняет. А мне налейте рюмочку.
Дмитрий поспешил выполнить пожелание, чуть полив водкой горячую фольгу.
— Ну, хозяин, скажи тост!
Вместо тоста раздался звонок в дверь — за шумом застольных приготовлений никто не услышал, как подъехал автомобиль.
— Вы что, сговорились попарно приезжать? Про причину опоздания не спрашиваю — другого от тебя, Григорий, и не ожидал.
Неизвестно, что было главной приметой гостя — голливудский оскал или шерстистая борода от уха до уха.
— За Русь, за Веру! — он потряс невидимому врагу кулаком и полез целоваться со всеми по очереди. Из-за его спины выглядывала русоголовая долговязая девушка с любопытными глазами. Манера держаться и аккуратный приветственный поцелуй в обе щеки выдавали француженку.
— Савá? — сказала она с улыбкой, подтверждая подозрения о происхождении. — Не ругайте Григория, он из-за меня опоздал, я перепутала Гатвик с Хисроу. Все время забываю, сколько в Лондоне аэропортов, и который из них — где.
— Прощаю, но только ради тебя, Лиза! Михаил, вот Григорий тебе расскажет, почему мне водки не наливать. Сова, кстати, сидит на дереве. Когда ты отвыкнешь от своих французских привычек? Париж остался за Ла-Маншем. Точнее, — за Английским каналом…
Стив рассадил гостей. С бараньей ногой скоро покончили.
— Ты про водку спрашиваешь? Это с моей свадьбы, кстати, от Таньки привет.
Григорий вытирал салфеткой закапанную жиром бороду.
— На свадьбе половина гостей — англичане, половина — русские. Ну, англичане решили как в фильме про советских шпионов: «На здровье!» — и внутрь. Им говорят: «закусывайте», а они — «зачем»? И снова — «на здровье»! Через полчаса их потихоньку выносить начали и в вестибюле складывать. Один упирался — ему Лизка понравилась, все приглашал ее в свой охотничий замок в Шотландии (он — нищий студент, угол в Баттерси снимает). Потом говорит: «вот только ручку «рашен леди» поцелую и уносите»! Поцеловал. Только Лизка к тому времени уже ушла. Потом его из-под стола доставали, вместе со скатертью и всем, что на ней было. А Стив тем временем показывал, как нужно пить и закусывать. Его потом неделю добудиться не могли. Удивлялись: ну и свадьба! Русские почти все трезвые, а англичане… С тех пор Стив водку не пьет.
— Уточнение! Пью. Без удовольствия.
— За нежность!- Григорий властно поднял рюмку.
— Дурацкие у вас в Париже тосты. — Михаил заметно захмелел. — Мне водка в Пакистане всю конспирацию испортила. Ты помнишь, когда мы пытались наших ребят из афганского плена выручать? Между всех огней: все разведки там работали, каждого подозреваешь. А еще жара, вонища, и мухи, мухи… В Пешаваре алкоголь только в «Бамбу-бар» подавали — для иностранцев «неверных». Я две недели такой жизни не выдержал — вечерком захожу в этот самый бар, заказываю рюмку водки. Потом еще одну. Бармен наливает, интересуется — кто да откуда? Я прочно держусь за свой немецкий паспорт и представляюсь — Майер или Мюллер. А он улыбается, наливает еще одну рюмку и спрашивает: «на местном наречии это значит «Копылов»? Там бледнолицые все наперечет: не успел приехать, а в европейской общине уже знают и кто, и зачем, и под какой фамилией…