Стив расплатился в отеле, забрал свой небольшой чемоданчик и вышел на улицу. Шофер притормозившей у гостиницы машины тут же предложил отвезти его куда угодно. Стив вежливо поблагодарил его, сказав, что хочет прогуляться. Прогулялся он квартала два, чтобы удалиться от отеля, чтобы сбить цену. Задумчиво повертел в руках пластиковый жетон на метро и спустился по эскалатору. Народ как будто не изменился — за такое короткое время ничего так быстро не меняется. Но в глазах была нервозность. Тревога за будущее. У немногих — пьяная бесшабашность. Но они и при советской власти не просыхали.
Стив доехал до Октябрьского поля. Немного поплутав, он вышел на улицу, ведущую к железнодорожному мосту и зашагал параллельно ему. Справа высилось несколько зданий какого-то официального ведомства. Лепные сталинские звезды, стальные решетки. Именно из-за этой решетки, из темноты, его окликнул молодой голос:
— Извините, у вас сигаретки не найдется?
Стив вздрогнул — кто это? За решеткой стоял худенький солдатик. Белесые глаза его как будто извинялись.
— Охраняешь?
— Ну…
Стив вынул из кармана плаща пачку «Самсонофф» с Георгием Победоносцем.
— Целую пачку?!
— Бери мне не жалко.
На самом деле, ему до слез было жалко худенького солдатика, мокнущего под дождем и стреляющего сигареты у прохожих. И охраняющего какой-то непонятный объект. Стив медленно побрел по направлению к последнему дому на улице. Набрал номер квартиры на домофоне. Знакомый старушечий голос ответил. Стив поднялся на нужный этаж.
Дверь открыла старушка с подозрительным взглядом.
— Вы к кому?
— Я к Михаилу. Меня должны ожидать…
Из-за спины старушки на лестничную клетку выскочил радостный Михаил.
— Высокий английский гость! Заходи, заходи…
— Можно подумать — давно не виделись…
Стив уже видел такие квартиры. Интерьер будто перенес его в далекое прошлое — назад в семидесятые. Картинки на стенах, какие-то статуэтки явно не местного производства…
Михаил будто заметил его внимательный взгляд.
— Отец в ГДР служил. Оттуда и статуэтки. В этом доме почти одни военные живут. Но тебя, наверное, не это интересует?
— Почему? Я и не знал, что ты из военной семьи. А что это за объект возле вашего дома, где часовые у прохожих сигареты стреляют?
— Училище. Вроде, секретное. Но про него все знают. В детстве играли с ребятами во дворе, и хвастались: у кого папа врач, а у кого — шпион. Сейчас другие времена. Ты проходи, наш гость уже здесь.
Стив надел услужливо принесенные тапочки и прошел в гостиную. Навстречу ему поднялся рослый человек с черными усами. Явно кавказского типа. Первое, что бросилось в глаза Стиву — грустные глаза кавказца, что явно контрастировало с его боевым видом.
— Асланбек Мусаев, очень приятно!
Стив пытался составить мнение о незнакомце. Пока получалось слабо. Старушка хозяйка принесла чай.
— Меня Ада Григорьевна зовут, очень приятно! Чай будете?
— Не откажусь, спасибо.
Кавказец как будто ждал, что разговор начнет Стив. Стив ожидал того же от гостя. В гостиную влетел Михаил.
— Знакомьтесь, — Асланбек Мусаев, в прошлом — член правительства республики Ичкерия. Сейчас объявлен властями Ичкерии «врагом республики» и российским агентом. Может рассказать тебе много интересного.
Асланбек застеснялся.
— Ну, если что интересно…
Стив откинулся на диване.
— Интересно. То, с чего это началось.
Асланбек призадумался.
— С перестройки началось. Думали, теперь свобода будет, рыночная экономика будет. Свободными все будут и сытыми. Старое партийное руководство скинули. Демонстрации были бурными. Тогда весь СССР митинговал. И мы не отличались.
Лидером сразу стал Сульхес Нагиев — комсомольский вожак. Он умел людьми управлять. Все старое правительство в Москву бежало. Вот и свобода.
Кавказский гость в сердцах махнул рукой и закурил. Помолчал несколько минут и продолжил.
— Экономика без связей развалилась. Преступность поднялась процентов на двести. К нам везли все, что украли: машины, деньги, и, наконец — людей, которых похищали в других местах. Москва робко пригрозила. Сульхес ответил, что ядерные реакторы взрывать будет. Совет новый избрали. И Сульхеса президентом сделали. А парламент ему недоверие выразил. Сульхес тогда собрал свою гвардию (из настоящих головорезов набрал) и ворвался прямо в зал заседаний парламента. Тех, кто больше всего выступал, пристрелили прямо на месте. Прочих просто выбросили из окон четвертого этажа. Мне пуля легкое прошила. Друзья спрятали, выходили. Я сбежал в Россию и описал в прессе все, что было в парламенте. В газете «Свободная Акбария» потом статью про себя прочел: продался российскому империализму и клевету пишет. Заочно приговорен к смерти. Так и живу приговоренным.