Ваш отец был человек благоразумный и не пытался бежать или менять имя во второй раз.
Мы не были очень строги с ним — информации о работе советской агентуры в Маньчжурии, которую он нам тогда предоставил, хватило на то, чтобы мы закрыли глаза на фальшивый паспорт и биографию. Шла Холодная война, у Англии был новый потенциальный противник... Скажите, что это за книжный шкаф в правой половине зала?
— Коллекция изданий Диккенса, он описал этот подвал в «Крошке Доррит», — автоматически ответил Стив и заказал кофе.
— «Рассел», если то, что вы мне рассказали — правда, то вы несомненно знаете о моем отце больше, чем я. Тогда в чем цель нашей встречи?
«Рассел» многозначительно улыбнулся.
— Во-первых, разведка никогда не выдает ВСЮ информацию, это касается и цели нашей встречи. Во-вторых — если сейчас мы знаем больше вас, то это не значит, что соотношение не изменится в самом ближайшем будущем.
— Следствие по делу об убийстве Саймона Рондорфа ведет инспектор Буллок, «Скотленд Ярд»...
... и будет вести до самой пенсии! — «Рассел» отхлебнул кофе и начал шарить в карманах в поисках сигарет. Стив бросил на стол пачку «Самсонофф».- Спасибо, они для меня слишком крепкие! «Рассел» аккуратно вынул из белой пачки «Силк кат» одну сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Это дело — не для инспекторов буллоков. И мы о нем знаем далеко не все. Но мы, зная также характер и убеждения Степана Круглова, или Стива Рондорфа, уверены, что вы используете все свои связи и возможности для того, чтобы найти убийц отца. Поверьте, мы в этом заинтересованы не меньше вас!
— Значит ли это, что вы готовы оказать мне помощь в моем «частном расследовании?»
— О, несомненно!
«Рассел» затянулся сигаретой и насмешливо подмигнул Стиву.
— И в чем же эта помощь будет заключаться? Информация, которая может вывести меня на след, фальшивый паспорт и прикрытие на случай осложнений?
— Нет. — «Рассел» затушил окурок. — Мы обещаем вам гораздо больше: мы не будем вам мешать. Все остальное — ваши проблемы. А взамен вы будете регулярно, скажем, по пятницам, писать подробный отчет о проделанной работе и отправлять его по почте, или передавать лично доверенному лицу.
Стив изобразил раздумье, чтобы выиграть время и придумать подходящий ответ, в котором количество вежливой наглости соответствовало бы предложению разведчика.
— Я думал, что вербовка внештатных сотрудников ведется иначе. Предложили бы девицу покрасивее, благо деньгами меня не удивишь, или пообещали бы Орден подвязки. На худой конец — пригрозили бы растворить в серной кислоте и спустить в унитаз. А то — «не будем мешать, а вы будете на нас работать!». Меня это, честно говоря, не очень соблазняет, а о карьере мелкого шпиона я никогда не мечтал, это — не в семейных традициях!
«Рассел» спокойно допил кофе, и по блеску глаз Стив понял, что главный аргумент еще не использован.
— Это — грубая ошибка, господин Круглов.
— Что — отказ от вашего «заманчивого предложения»?
— Нет. То, что вы сказали о семейных традициях. Вам что-нибудь говорит слово «Кэмпетай»?
— Это название японской машины или сорт духов?
— Ни то, ни другое. Это название организации, которой вы обязаны своим нынешним материальным положением.
Стив заставил себя расслабиться, чтобы «Расселу» было труднее сбить его с толку очередным неожиданным маневром.
— Вы, господин Рондорф, считаете, что ваше состояние было создано благодаря успешной игре на бирже? Это — правда, но не вся. Нищему эмигранту играть на бирже не на что, а Саймон Рондорф никогда не мелочился.
Первоначальная сумма, те самые двадцать тысяч фунтов — деньги по тем временам немалые, была не чем иным, как гонораром за несколько лет безупречной (насколько это возможно при нашей профессии) работы в качестве агента японской контрразведки «Кэмпетай». Материалы, подтверждающие это, не уместились бы на нашем столике, Степан Круглов, а вы говорите — «не в духе семейных традиций!» Помилуй Бог, я сам — разведчик, и с моей стороны было бы глупо осуждать людей за такое, но «Кэмпетай»... У них одним из любимых методов дознания было заливание воды, смешанной с керосином в нос допрашиваемому. Легкие переполняются этой смесью довольно быстро, и люди становятся более разговорчивыми, если выживают. Поколение людей, прошедших войну на Дальнем Востоке еще живо, многие из них могли бы порассказать о «Кэмпетай» и более интересные вещи, но у нас мало времени.