- Развяжи дурака, Гунявый. Выпьем за твои успехи, Кутякин. Пусть земля будет тебе пухом.
Изумленный Кутякин поднес к губам бокал. Сделав первый глоток, он идентифицировал "Курвуазье", второй глоток не оставлял сомнений в том, что в бокале - "Стрелецкая", остаток же определенно смахивал на джин.
- Ешь, Палтус. Хочешь, я тебе хлеб икрой намажу? — спросил первый парень с заботой в голосе.
Когда бутылка опустела, Гунявый хлопнул в ладоши.
- А теперь - к бабам.
Развеселившийся Кутякин стал качать головой, как китайский болванчик.
- Жена меня сгноит, — предположил он, глупо улыбаясь.
- Эта добрая женщина? Никогда в такое не поверим! — воскликнули парни хором.
- Брось ты, чудик! Гуляй, пока молод! Ты ведь молод? — уточнил первый.
- Он стар, как Мафусаил, — усомнился Гунявый.
- Мне сорок восемь, — с достоинством определил Кутякин.
- Юниор! — восхитился первый. — Самый бедовый возраст. — Он аккуратно засунул оставшийся кусок копченого угря во внутренний карман пиджака.
У Кутякина слегка шумело в голове, перед глазами мелькали беленькие мушки.
- Это что, снег пошел? Зима уже? — доверчиво спросил он у Гунявого.
- Снег, снег, — засмеялся тот. — Вот сейчас засунем тебя башкой в сугроб, Палтус.
В глубине двора появилась уже знакомая Кутякину пионерка. На этот раз на ней была норковая шубка.
- Дяди, можно, я покушаю? — спросила она, указывая на недоеденную икру в стеклянной баночке. Выбив о скамейку пепел из коротенькой трубки-носогрейки, девочка достала из кармана шубки детский пластмассовый молоток и еловую шишку.
- Зачем эти вещи? — сухо спросил первый парень.
- Шишку я подарю этому милому дяде, — сказала пионерка, бросая шишку в Кутякина. — А молотком буду стучать по папе-милиционеру, когда он придет сюда и позарится на чужую икру.
Парни посмотрели на пионерку с уважением и, схватив Кутякина под руки, потащили его на площадь к стоянке такси.
- Мы без очереди! — злобно заорали парни на безмолвных обитателей стоянки. — Пропустите ветерана космических мостов! Нам в Склифосовский! Он укушенный!
- Кто укушенный? — отшатнулась старуха, стоявшая в голове очереди. — Кем укушенный-то?
- Вот он, — указали парни на Кутякина. — Укушенный ежом.
В этот момент подрулило такси, и парни втолкнули Кутякина в теплое, уютное нутро автомобиля.
- Если среди вас есть шатены, — заметил таксист, приглядываясь к пассажирам, — я прошу их немедленно покинуть машину. Я - полковник в отставке и шатенов не потерплю.
Кутякин на всякий случай стал тереть лысину ладонью. Но новые друзья заступились.
- Смотрите, — сказали они. — Как полковник в отставке, вы не можете не оценить неземную красоту этого человека.
Шофер посмотрел на Кутякина в зеркальце заднего вида:
- Теперь я это заметил. И повезу его хоть на край света.
- Отлично, — сказал Гунявый. — Тогда везите нас к бабам.
Машина резко взяла с места, рванулась неудержимо, и Кутякину померещилось, что колеса отрываются от земли, огни города уплывают вниз и сливаются в радужные бензиновые пятна.
- А что это у вас в "бардачке" скребется? — спросил у таксиста первый парень. — Не мышь ли проказница, не лягушка ли отказница?
- Там находится мой друг, агент ЦРУ. Прячется и подслушивает разговоры пассажиров в целях узнавания государственных тайн.
Кутякин доложил:
- Я работаю в министерстве. Виды на урожай... Закупочные цены на пшеницу... Ничего не скажу! Пусть он сдохнет, вражеская рожа, борец невидимого фронта! Откройте "бардачок", полковник: я плюну ему в белые глаза!
Парни навалились на Кутякина, стали успокоительно похлопывать его по плечам.
- Плюнуть можно, — примирительно сказал Гунявый. — Отчего не плюнуть? Да только стоит ли? Он сам там долго не протянет, поди, уж задохся, шебуршится с голодухи, к бабе хочет.
- Да, — задумался Кутякин. — К бабе кто не хочет?
Качнувшись в сторону первого парня, он подозрительно спросил:
- Граждане, а вы не из гномов будете?
Такси внезапно остановилось, первый парень расплатился с полковником куском угря, полковник засунул выручку в "бардачок".
Друзья оказались у подъезда высокого дома из желтого кирпича. На газоне росли голубые елочки. Меж ними, нахохлившись, ходил человек в сером плаще и серой же велюровой шляпе.
Кутякин испытал прилив эйфории, дернулся было в сторону газона:
- Пусть и он станет нам как друг! Возьмем его в поход за радостями тела!