Юрова он нашел в шесть, только уже не дома, а по рабочему телефону.
— Два вопроса все по тому же делу, Александр Иванович, — сказал Шатохин, поздоровавшись.
— Ей-богу, приятно, что в такую рань позвонили. Буду знать, что не один на работе сгораю, — весело сказал начальник цеха. — Валяйте, что у вас?
— Тот человек, о котором вчера говорили, неделю без содержания брал, оказывается.
— Да, я подписывал.
— Линия бревноподачи готова была?
— Бревнотаску пустили к середине прошлого месяца.
— На зиму тот человек оставаться не собирался?
— Нет. Я сколько уговаривал, премиями прельщал. Без толку.
— Ну, спасибо, спасибо.
— У вас все? — в голосе Юрова послышалось удивление.
— Да.
Это уже кое-что. В крохотном не сошлось. Услышал, что предполагал. Но вот как будет складываться дальше?
Около восьми он был в аэропорту, в кабинете командира авиаотряда Сидельникова. Тот, завидя оперуполномоченного, поднялся из-за стола, двинулся навстречу.
— Рад вас видеть, — с улыбкой говорил Сидельников. — Всегда рад. Хотя и виноват, в прошлом году работы вам прибавили, помогли преступникам меха перевезти. Надеюсь, не аналогичный случай?
— Нет.
— Вот и хорошо. Ребята, если интересно, уехали весной. На Камчатке теперь летают. Колесников женился недавно, на свадьбу приглашал. А Серегин пока холост. По-прежнему в одной упряжке, на «Ан-2». Но тот случай им урок на всю жизнь... Так что́ у вас за дело?
— Двенадцать, может, одиннадцать дней назад из Нежмы вылетел Лагунов Сергей Ильич. Хотелось бы знать, куда он брал билет?
— Попытаемся выяснить. Я вас провожу сейчас к Любови Дмитриевне, это жена нашего начштаба, вместе с ней посмотрите.
Улететь в Бийск без пересадки в крайцентре не было возможности. Шатохин просмотрел списки двенадцатидневной давности, фамилия «Лагунов» в них не значилась. Не вылетел пассажир под этой фамилией и одиннадцать, и десять, и даже девять дней назад.
— Это все?
— Зачем же мне утаивать? — Любовь Дмитриевна немного обиделась.
— Извините, — пробормотал Шатохин.
Такого результата он не ожидал.
Отсутствие фамилии Лагунова в списках улетевших уже настораживало. Где же он пропадал? Может, находился в Нежме или где-то в окрестностях? Выражаясь его словами, снимал с кустов рубли? Где? Мало ли где. Да, но он же прилетел пять дней назад, Молоканова утверждает, что видела аэрофлотовскую бирку на его чемодане. Сомнительно, чтобы прицепил напоказ. Воспитательница и без бирки поверит в его прилет, а тот, кому потребовалось бы вдруг дознаться, просто не принял бы во внимание бирку как серьезный аргумент.
Прилетел, но не улетал. Вот это фокус, достойный Кио. Но любой фокус — обман. Правда, обман обману рознь. В одном случае об этом негласно договариваются, подразумевают, но не замечают. В другом стараются вообще обойтись без свидетелей и зрителей. Не тот ли это другой случай? Прилетел, но не улетал. Откуда по воздуху добрался — это можно позднее выяснить. А сейчас нужно в речной порт наведаться. Может, не так и случайно, что, сойдя с трапа самолета, Лагунов вскоре очутился у калитки дома Мулла, может, отнюдь не сыновняя забота о здоровье матери продиктовала необходимость этой встречи?
4.
Нежаркие лучи послеполуденного солнца играли на светло-коричневых оконных занавесках кабинета начальника милиции, когда Шатохин докладывал о Лагунове.
— Понимаете, Григорий Александрович, что насторожило меня? Он получает телеграмму о болезни матери. Оставаться зимовать в наших краях не собирается. До крутых холодов уже недалеко. Самый подходящий момент взять окончательный расчет и распрощаться. Ничто не держит. Делал он там бревнотаску. Я думал, может, недоделана, премию большую ждет. Нет. Все сделал, вознаграждение получил уже. Заработать, вернувшись, он сможет максимум триста, А билеты туда-обратно за свой счет — сто с лишним рублей. Ни подруги, ни друзей, никаких привязанностей, и зачем-то нужно возвращаться. Будто у нас единственное место, где деньги платят.