У ташкентского кузнеца Шаахмеда Шамахмудова и его жены Бахри своих детей не было. Когда в город привезли осиротевших детишек, Бахри взяла из детского дома четырехлетнего малыша, который не знал, кто его родители, но помнил свое имя: Саша. Потом появились Федя, Зина…
Им дали вторые, узбекские имена: Эргаш, Юлдаш, Хабиба. Через короткое время во дворе бегало уже шестнадцать мальчишек и девчонок. Тут были узбеки, русские, молдаване, евреи, татары, чуваши… И все они называли Шаахмеда папой, а Бахри — мамой.
Папа и мама Шамахмудовы были первыми из многих. Так происходило не только в Ташкенте.
В небольшом городе Каттакургане, У края пустыни, фронтовик Хамит Саматов, вернувшийся домой из госпиталя в конце войны, взял на воспитание тринадцать детей. Сначала нянчился с ними один: жены у него тогда не было, мать состарилась. Хлеб давали по карточкам, триста граммов на целый день. Здоровому человеку позавтракать не хватит. Но Хамит не просил о помощи.
Про семью Шамахмудовых газеты написали еще во время войны. О разросшейся семье Саматова знали лишь соседи. Хамит помнил слова матери: «Не теряй чести, Хамит! Разве мы детей отогревали для того, чтобы прославиться?»
Конечно, и Шамахмудовы не думали о славе, когда брали к себе в дом детишек. Само доброе дело прославило их.
Фронтовик Саматов, перенесший ужасы войны, объяснял свои поступки просто:
— Представляешь, ребенок умирает на дороге. Бездомный ребенок. Жизнь ребенка — как свечка на ветру. Ты что, мимо пройдешь?
Он не проходил мимо, Хамит Саматов, прекрасной души человек, для которого, как и для Шамахмудовых, родными были дети всех национальностей.
В 1966 году Ташкент разрушило сильнейшее землетрясение. Несчастье произошло ранним апрельским утром. От страшного подземного толчка остановились главные городские часы. Было 5 часов 23 минуты.
В этот миг трескались, падали стены, рушились крыши, лопались водопроводные трубы. За первым толчком — второй, третий… Люди выскакивали на улицу. Тоскливо выли собаки.
Вскоре помчались пожарные автомобили и машины «скорой помощи». Смельчаки бросались в поврежденные дома — не остались ли там дети и старики? — ведь каждую секунду новый подземный толчок мог придавить их под развалинами.
Несчастье обрушилось на город, в котором жило более миллиона людей. Землетрясение разрушило тридцать пять тысяч жилых домов, было повреждено сто семьдесят школ. Триста тысяч человек остались без крова над головой.
Но все это подсчитали позднее. В первые часы было не до подсчетов.
Между тем к Ташкенту уже летели со всех сторон самолеты. Их пассажирами были врачи и строители, они везли пострадавшим лекарства и палатки.
Отовсюду приходили телеграммы: готовы принять маленьких ташкентцев, пусть поживут у нас, пусть учатся с нашими ребятами в школах, пока в Ташкенте построят новые. Четырнадцать союзных республик спешили помочь попавшей в беду пятнадцатой.
Среди первых, приехавших отстраивать Ташкент, был начальник треста Аркадий Щепетильников, один из тех подростков, которых в годы войны приютил добрый город. А Феодосия Максимова на все свои сбережения купила сборный трехкомнатный дом и отправила его в Ташкент с просьбой отдать тому, кто любит землю и сад. Она в войну жила у одного из таких людей.
Между тем тысячи маленьких ташкентцев приехали на время в Москву и Ленинград. Два года они учились вместе с московскими и ленинградскими школьниками. Тридцать тысяч детей провели лето в черноморских курортных городах Советской России, Украины, Грузии.
А в Ташкенте вместе с коренными жителями трудились десятки тысяч умельцев с севера, юга, запада, востока. Каждый старался строить как можно лучше. Чтобы и много лет спустя знали, кто восстанавливал Ташкент, на больших зданиях появились гербы республик, откуда приехали строители.
Теперь столица Узбекистана — один из красивейших городов страны. Конечно же, город стал гораздо лучше, чем был до землетрясения. И он построен очень прочно, так, чтобы выстоять при сильных подземных толчках.
Проверки уже были. Землетрясение повторилось в 1981 году — правда, не такое сильное, как первое. В старых домах треснули стены, кое-где обрушились крыши. Все новые здания устояли.
А ведь они большие и высокие. Немало двадцатиэтажных, есть и повыше. Новая телевизионная башня Ташкента лишь немного уступает знаменитой Останкинской башне в Москве.
В городе построили метро. Оно также особо прочное, ему не страшны подземные бури.