Людкин сегодняшний прикид – старая отцовская кожанка – тоже можно было причислить к образчикам вышеупомянутого стиля. Кожанка была велика Людмиле размеров на пять, потерта в местах сгибов, а из раструбов рукавов не показывались бы даже и кончики пальцев, если бы Люда не подвернула обшлага сантиметров на десять. Под куртку она приспособила абсолютно новую тельняшку, которую ей взбрело в голову купить третьего дня в магазине армейского обмундирования у метро «Партизанская». Ну а джинсы на ней были простые черные, и столь же обыкновенными были кроссовки, изрядно поношенные к тому же. В этом наряде Люда чувствовала себя прекрасно – упоительно горько и восхитительно свободно. Не то что девица, одетая, как на фотосессию для модного журнала. Та, что сейчас пытается обрести свободу иным путем. Помочь? А поможем.
– Тебе детеныш мешает, – спокойно проговорила Люда. – Давай подержу.
И с невозмутимым видом протянула руки в их сторону.
Девица снова взглянула на нежданную доброхотку.
Глаза у нее были… Нет, не пустые были ее глаза. Испуганные. И какие-то замороченные, что ли.
Людмила широко переступила через мазутный поток, не спеша сделала еще один шаг. Приблизившись вплотную, молча отобрала у мамаши мягкий сверток. Та почти не сопротивлялась. Кивнула, проговорила отрешенно-вяло:
– Спасибо. Я тотчас ее у вас заберу… Как только через дыру пролезу… Вы еще ближе подойдите тогда. Чтобы мне все сначала не начинать.
И отвернулась, бочком протискиваясь между неровными краями бреши. Без ребенка ей было сподручнее.
И тогда Людмила проговорила, громко и внятно, обращаясь к узенькой спине:
– Какой замечательный у вас мальчуган! Упитанный такой. Вы просто умничка, что не жалели на него корма.
– Спасибо… – растерянно отозвалась незнакомка и добавила после паузы: – Но это девочка…
– А это даже лучше, – обрадовалась Людмила. – Мальчики более жилистые. Тут мне на два полных ужина хватит. А если с картошечкой жареной и лучком, то и на четыре. И если ни с кем из тусовки не делиться. А вы сигайте, сигайте, мамаша, не тормозите.
Девица, сообразив, о чем идет речь, раскрыла рот в немом ужасе, прижала кулачки к груди.
– Да как вы!.. Как вы смеете! Вы же просто выродок! – с отчаянием вскричала она.
– Молчи уж, – хмыкнула в ответ Людмила, укладывая спящего ребенка на заднее сиденье машины. – Лучше на себя посмотри.
Позабыв сигать с эстакады, молодая мамаша рванулась в сторону «людоедки». Девчонкины остроносые, на высокой шпильке полусапожки заскользили по мазутной грязи, ноги разъехались, и она бы шмякнулась в чавкнувшее месиво, если бы Люда не ухватила ее за плечо, с силой дернув кверху.
Без всякой злобы отвесив девчонке оплеуху – в качестве профилактики от возможной истерической реакции, – втолкнула на сиденье рядом с младенцем. Села за руль, но ехать не торопилась. Да и куда? Вопрос.
– Ты сегодня что-нибудь ела?
Девчонка ничего не ответила. Бросив взгляд в зеркальце заднего вида, Людмила увидела, как она, притиснув к груди покряхтывающий, заворочавшийся атласно-кружевной тючок, тихо плачет. Слезы по ее щекам катились обильно, стремительно, а лицо было неподвижным, будто окаменевшим. Только губы кривились и слегка дрожал подбородок.
– А ребенок? Дочку ты когда кормила?
Ее пассажирка опять ничего не сказала.
– Понятно, – пробормотала Людмила, поворачивая ключ зажигания.
Значит, сначала в аптеку – за подгузниками, бутылочками, кормом, присыпками и прочим всем. Возьмем этих двоих на передержку.
В конце концов, чем эта парочка хуже щенка или котенка? Хотя с котенком, конечно, было бы проще.
В свои неполные тридцать восемь Людмила Миколина, по примеру большинства столичных сверстниц, была пропитана уверенностью в себе, обладала бойцовским оптимизмом, точно знала, чего конкретно ей хочется и как этого достичь. Она не была стервозной бизнес-леди, изматывающей персонал вечными придирками и завышенными требованиями, однако работать ей нравилось. Она фанатично впахивала, но не ради того, чтобы иметь возможность ни в чем себе не отказывать и в конечном итоге повыставляться перед друзьями – например, новой тачкой или видеоотчетом с Лазурного Берега, а из любви к процессу и для красивого результата.
С друзьями, кстати, не заладилось – у Люды были одни лишь знакомые, зато много. Естественно, никому из них она не признавалась, что является трудоголиком, дабы те не сочли ее идиоткой или лицемеркой.