А теперь вот и Снегурочку встретил.
С ней все по-другому, все не так, как с теми, с прошлыми. Все по-новому. Я не кидаюсь в омут с головой, а осторожничаю. Не спешу, как обычно, а сам себя придерживаю. Только все равно меня тянет к ней с каждым днем все сильнее. И эмоции от общения с ней, от присутствия рядом с ней, просто от одного ее вида такие, что бьют наотмашь. Не помню, что меня от кого-то раньше так же пробирало.
Может, я и не любил никого раньше, до нее? Просто игрался в любовь? Глупые теории сочинял, чтобы самого себя уговорить? А на самом деле ее ждал?
Сидит рядом со мной на заднем сиденье такси – чуть живая от усталости и переживаний, обескровленная, с синяками под глазами. Видно, что ее клонит в сон. И все равно взгляд не отводит, цепляется им за меня. Утешает, из последних сил поддерживает. Показывает, что рядом. Что полностью открыта и беззащитна передо мной. Мне кажется, я каждый удар ее сердца слышу, каждый вздох чувствую. Наваждение какое-то. Разве можно так чувствовать другого человека, как я ее чувствую?
Зоя, Зоя, что же мне делать с тобой? Как подступиться к тебе? Того и гляди, скоро начну, как прыщавый школьник, краснеть и заикаться в твоем присутствии.
Одно знаю точно – не отпущу. Рядом со мной теперь будет. И не в сексе дело совсем. А в том, что я любить хочу по-настоящему, без страха и оглядки на завтрашний день. А не заменителями любви перебиваться.
Видно, нужно мне было по голове от поселковой гопоты получить и в снегу хорошенько померзнуть, чтобы до этой здравой мысли своим умом дойти.
– Сейчас приедем ко мне, наконец-то тебя вкусностями всякими закармливать начну, – шутливо говорю ей, стараясь не выдать своего сильного внутреннего волнения. – Можешь пока подумать, чего бы тебе хотелось сладенького.
Она неожиданно усмехается кончиками губ.
– СпошлИть можно? – опять смотрит мне прямо в глаза. Неуверенно смотрит, как будто не знает, можно мне сказать или нет. Она тоже чувствует, что между нами что-то из ряда вон происходит. Потому что не чувствовать это невозможно. И тоже не знает, как на это реагировать.
– Заяц! – нарочно хмурю брови. – Слышала, что тебе сказали? Покой и отдых, никаких физических упражнений. Сегодня и завтра. Так что максимум, на который ты можешь рассчитывать, – горячая ванна, вкусный ужин моего приготовления и очередной новогодний концерт по телевизору. И пока все. Ну ладно, хорошо-хорошо, не смотри на меня так укоризненно. Согласен еще на массаж стоп. Но только если ты мне разрешишь расчесать твои волосы.
Такси плавно едет по московским дорогам. Глаза любимой моргают все чаще и чаще и постепенно начинают закрываться. Я меняю положение своего тела, чтобы ей было удобнее улечься у меня на плече. Привлекаю ее к себе поближе, расстегиваю куртку, заодно целую макушку, виски, плечи. Она неосознанно задерживает дыхание. Давно заметил, всегда так реагирует на мои прикосновения.
– А в тетрадке мне еще что-нибудь напишешь? – сонно спрашивает, не дождавшись от меня дальнейших поползновений.
Усмехаюсь. Неожиданно. Такой романтической чуши насочинял, а ей нравится.
– Заяц, я тетрадку не взял. В поселке она осталась.
Улыбается с закрытыми глазами.
– Я взяла. Напишешь?
– Если ты хочешь, конечно, напишу.
С каждой минутой паузы в нашем разговоре становятся все длиннее и длиннее. Устала моя Снегурочка. Вымоталась.
– Гоша, – совсем еле слышно. – Нам долго ехать?
– Недолго. Минут десять-пятнадцать.
– Гоша, можно я немного подремлю? Очень устала. Разбудишь, когда приедем?
Прижимаю ее к себе чуть крепче.
– Конечно, спи, сакварело*. Ткбил сизмребс гисурвеб, чемо эртад эрто мзид унахаво**, – ласково шепчу ей на ухо.
– Что ты сказал?
– Спи.
* Любимая (груз.)
** Желаю сладких снов, моя единственная красавица (груз.)
Зоя Павловна
Гоша живет в шестиэтажном кирпичном доме где-то в центре Москвы. Никаких многоэтажек, никаких многополосных дорог в пределах видимости. Тихий закрытый двор с шикарной детской площадкой, расчищенной от снега. Чистый подъезд с новым ремонтом.