Какое-то время мы с ней рыдаем хором, обнимаясь и вытирая друг другу слезы, потом постепенно успокаиваемся. Выпиваем всю минералку, которую купил Гоша. И нам с Яной становится очень хорошо. Как будто мы с ней не взрослые тетки, а в свою юность вернулись. Мне хочется поделиться с сестрой тем огромным чувством, которое живет во мне. Мне же даже обсудить все произошедшее не с кем было. Так что теперь из меня просто извергается поток восхищений и влюбленных банальностей.
– Яна, он такой внимательный ко мне, он мне украшения грузинские подарил. Много украшений. Видишь, сережки в ушах и браслет из серебра, называются минанкари. Красивые?
Теперь Яночка соглашается со всем, что я говорю.
– Очень красивые, Зоечка, очень красивые! Тебе очень идут!
– А еще я голодала, ничего не ела, и он со мной не ел, поддерживал меня. И не целовал меня, я ему запрещала. Только руки целовал!
– Романтичный какой! Зоечка, ты очень сильно похудела! Ты такая стройная стала!
– А еще он завтрак мне в постель принес, и сказал, что люуууубит…
– Если сказал, значит, это правда, так и есть!
Мне становится смешно.
– А еще он ребенка хочет… девочку светленькую, как я…
– Блть, еще и светленькую! – хохочет она. – Он себя в зеркале-то видел? Ну, и запросы у него! Кто родится, того пусть и любит, шайтан!
– Он православный…
– Тогда просто козел! По-нашему, по-православному! Светленькую ему!
После рыдательной истерики у нас начинается истерика хохотательная. Мы рассказываем друг другу всякие забавные случаи про свою новую жизнь, ругаем своих мужиков и делимся мечтами о том, какие у нас родятся дети.
– Яночка, ты же назовешь мальчика Пашей? В честь папы… Если ты не хочешь, скажи, тогда я назову.
– Зой, давай лучше ты назови, у тебя мальчик красивый будет, темненький, а у меня рыжий… Я лучше его Антошкой назову, помнишь, как в мультике? Тили-тили, трали-вали…
И мы опять хохочем, как ненормальные.
За этим занятием нас и застают Георгий и Федор.
Увидев их потрясенные физиономии, мы заходимся в хохоте еще больше.
– Девочки, а вы что тут пили? – наши половинки пребывают в полном недоумении.
– Ми… ми… нералку!
Наконец, наши силы иссякают. Мы с сестрой последний раз всхлипываем и затихаем в объятиях друг друга.
– Заяц, нам ехать надо, – негромко говорит мне Гоша.
– Хорошо. Дай нам минутку.
Я обхватываю своими ладонями лицо Яны.
– Спасибо тебе, сестричка, что выслушала меня и поддержала. Я тебе обязательно позвоню. И девочкам позвоню.
– Тебе спасибо, что приехала, навестила. Не злись на меня. Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
Целуемся и крепко-крепко обнимаемся на прощание. Гоша молча обнимает меня и выводит из палаты. Федор остается. Слышу из-за закрывшейся двери ехидный голос Яны:
– Ну, муженек, что стоишь? Сказать мне ничего не хочешь?
Улыбаюсь. Не отпустит его пока что Янка. Не все нервы она ему, коза, вытрепала.
– Это что это сейчас такое было, Заяц? – Гоша внимательно вглядывается в меня. – Все хорошо?
Видит что-то такое в моих глазах, от чего начинает улыбаться.
– Как что было? Ты же сам сказал – девичий междусобойчик. Все отлично, мы помирились. Гоша, я не хочу ехать в рестораны. У меня из одежды только этот спортивный костюм, в котором я приехала. Давай лучше съездим в поселок за моими вещами. Я сто лет не была в ресторанах, хочу туда в платье прийти.
Он чмокает меня в губы.
– У меня идея получше. Ты рано встала, с сестрой нахохоталась, тебе нужно отдохнуть. Так что поехали-ка домой отдыхать. Вечером съездим и купим тебе одежду. А рестораны до завтра никуда не денутся.
– Я согласна. Кстати, как тебе Федор? Ты с ним пообщался?
– Правильно сделала, что его отшила. Я лучше. А так, в общем, неплохой мужик. Сестру твою любит до заикания.