А еще у Гошиной сестры потрясающая фигура. Сколько бы я не голодала, никогда такой стройной не стану. Никак не скажешь, что она старше меня. Ей и тридцати не дашь.
Катя общается со мной вполне дружелюбно, зря я волновалась. Меня немного напрягла их с Гошей перепалка на грузинском языке в самом начале встречи. Неприятно, когда при тебе разговаривают на чужом языке, а ты ни слова не понимаешь. Но после этой короткой эмоциональной вспышки Катя быстро взяла себя в руки и превратилась в саму благожелательность.
Она, кстати, не особо пристает с вопросами, больше сама рассказывает. Спросила только, кем я работаю.
– Я почти шестнадцать лет проработала в детском саду нянечкой, – немного смущенно отвечаю я. Что ни говори, карьера так себе. – Сейчас не работаю. Временно.
Но Катя неожиданно радуется, даже в ладоши хлопает:
– Ой, как замечательно! Ты, наверное, любишь детей?
– Люблю.
– А своих нет?
– Пока нет, – опять смущаюсь, в поисках поддержки гляжу на Гошу.
Он сидит рядом, придвинув свой стул к моему почти вплотную. Подчеркнуто не участвует в нашей беседе, залипает в телефоне. Или делает вид, что залипает. Потому что иногда все-таки вставляет в наш разговор короткие реплики. А еще под столом периодически гладит меня по бедру поверх платья, смущая и сбивая с мыслей.
– У Зои есть две уже взрослые племянницы, которых она вырастила вдвоем с сестрой, – не отрываясь от телефона, говорит сестре Гоша.
– Да, им уже пятнадцать, – улыбаюсь я.
С удовольствием рассказываю про своих девчонок, упоминаю замужество и беременность Яночки. Катя в ответ рассказывает про своих сыновей, которым шестнадцать и пятнадцать лет. Про мужа молчит. Кажется, Гоша говорил мне, что она давно в разводе.
Спрашивает меня про родителей. Я коротко отвечаю, что умерли.
Катя извиняется и меняет тему.
– Знакомые украшения, – улыбается, протягивает руку и трогает мои серьги. – Тебе очень идут. Понравились? У меня много таких красивых безделушек. Золота, конечно, больше, чем серебра. Как-нибудь обязательно тебе покажу.
И начинает увлеченно рассказывать про свою коллекцию драгоценностей.
Вообще-то я обычно веду себя уверенно, общаясь с незнакомыми людьми. Не страдаю ненужной застенчивостью, наоборот, по жизни я бойкая, пробивная. Но рядом с блестящей сестрой Гоши во время нашего с ней разговора я внезапно ловлю себя на мысли, что чувствовую себя самозванкой, не соответствующей окружающей обстановке. Странное, неприятное ощущение. Мне почему-то кажется, что Катя смотрит на нас с Гошей и думает: что общего у этой нянечки из детского сада может быть с моим братом?
Даже если она так не думает, то, увы, так в какой-то момент разговора начинаю думать я.
Еще и тему для беседы сестра Гоши выбрала странную. Фамильные драгоценности. Фамильные? Хлопаю глазами. Она сказала фамильные?
– Катя, мне кажется, Зое не очень интересно слушать про твои цацки, – тут же перебивает сестру Гоша. Откладывает телефон и обнимает меня за плечи. – Дай ей спокойно поесть.
На самом интересном месте оборвал! А я только заинтересовалась и начала активно прислушиваться к Катиному рассказу.
Серго, он же Серега Малеев, приносит мне суп, а Гоше горячее – тушеное мясо с овощами. Но мне неловко налегать на еду во время беседы. Гоша, разумеется, это заметил, вот и высказал Кате.
Она вспыхивает то ли от смущения, то ли от раздражения. Вижу, что старается успокоиться, промолчать, но в итоге все-таки не выдерживает.
– Гоги, это не просто цацки! Как ты можешь так неуважительно говорить о том, что составляет историю твоего рода, твоей семьи! – цедит она сквозь зубы.
Вторая уже их стычка за сегодня.
– История моей семьи – это прежде всего люди, а не камни, – спокойно, но твердо говорит Георгий. – И это в том числе история рода моего отца, а не только рода матери.
– Ты всегда был непокорным мальчишкой, – машет рукой Катя. – Всегда жил, как хотел, наплевав на интересы семьи. И на своих родных тоже наплевав.