Пришлось всерьез взяться за свой кулинарный блог, и даже начать продавать кулинарные курсы в сети. Короче, я целыми днями просиживал в интернете, тоскуя и негодуя попеременно, а Зоя с мамой и девочками наслаждались жизнью. Или все вместе зависали в Химках у Яны, родившей в середине апреля Антошку. Яна, как обычно, жаловалась на жизнь, но с моей женой и мамой больше не осмеливалась ругаться. Вместо этого развернула боевые действия против нагрянувшей к ней погостить свекрови. Зоя ей активно сочувствовала
В первый раз в жизни влюбиться в тридцать четыре года – то еще счастье. В кавычках или без кавычек, кому как. Помню, как, затаив дыхание, слушал рассказы своего папы о безумствах, которые он творил в Тбилиси в ту неделю, когда влюбился в маму. Тогда я сравнивал влюбленность с внезапным помешательством. Сейчас я понимаю, что все намного хуже. Это не просто внезапное помешательство, это добровольное внезапное помешательство. Ты становишься нездоровым, зависимым человеком, тебе нужна твоя персональная доза наркотика. Все твои мысли только о том, когда и как ты ее увидишь, как посмотришь, как прикоснешься, что скажешь. Целый день ты ходишь, как в опийном дурмане, мечтая о предмете твоего вожделения. Я больше не Гоги Варламов, я какой-то гребаный зомби, у которого есть только одна потребность: прикоснуться к ней.
Сейчас мне тридцать пять, и я по уши влюблен в свою жену. Уже семь месяцев влюблен, между прочим. Для меня это серьезный срок. Абсолютный рекорд. Самому интересно, что из этого в итоге получится.
И Зоя тоже любит меня, я знаю. Но научилась это успешно скрывать. Подозреваю, что учителем выступает моя мама. С ней я еще поговорю серьезно на эту тему. И все-таки я продавил Зою на официальный брак. В начале июня мы расписались в Москве, а потом по-скромному посидели в «Витязе в тигровой шкуре». Присутствовали только близкие родственники, в количестве ста человек. В «Сулико» все банально не поместились. После чего я почти насильно увез свою жену в Грузию, к бабушке и дедушке. Думал, хоть здесь у нас получится с ней побыть вдвоем. И сделать, наконец, ребенка.
Вместо этого моя московская родня нагрянули сюда и потребовали, чтобы мы повенчались в местной церкви и сыграли свадьбу еще раз, но уже по грузинским обычаям. И пригласили всех тех родственников, что не смогли прилететь в Москву. То есть еще человек триста.
Я не спал и не разговаривал со своей женой уже неделю. Мессенджеры здесь вообще не работают – бабушка и дедушка живут в горной деревне на высоте около полутора тысяч метров над уровнем моря. Сегодня у нас венчание. В красивых национальных костюмах. И я, блть, дошел до той стадии наркоманской ломки, что готов рисковать своей жизнью, лазить по деревьям и крыше, лишь бы увидеть свою сакварело сейчас.
Рискуя упасть и скатиться по склону в ущелье, я, как средневековый джигит, карабкаюсь по ветке дерева к окну спальни своей возлюбленной.
Они окружили ее, похитили ее у меня, задурили ей голову какими-то украшениями, экскурсиями. Не оставили мне никакой другой возможности поговорить с ней.
Чтобы вы ясно себе все это представляли, в старинном каменном доме моих предков установлены вполне себе современные стеклопакеты. Без форточек. Поэтому просто стучусь в окно, надеясь, что Зоя проснется, услышит меня и впустит внутрь.
Услышала. Впустила.
Стоит передо мной в маечке и трусиках, таращит сонные глаза.
– Гоша, ты что здесь делаешь? – тихо спрашивает.
Да, интересно, блть, что это я здесь делаю? Спросите чего полегче. Пришел за своей дозой, очевидно.
Вместо ответа подхожу вплотную, утыкаюсь ей в шею и полной грудью вдыхаю ее запах. Самым натуральным образом обнюхиваю, как хищник свою добычу. Балдею от ее запаха. Такого родного и будоражащего кровь.
Зоя поднимает руку и запускает в мои волосы. Слышу, что начинает тихонько смеяться.
– Гошка, ты совершенно ненормальный.