— Нет, конечно, — ответил я Алексею Николаевичу.
— Если все, что вы говорите, — истина, то это чудовищно. За такое…
— И тем не менее это факт. Человек же пострадавший — перед вами. И никто никаких мер не принял. И я, и наш институтский треугольник требуем: помогите наказать нарушителей закона.
Все оказалось именно так. Или почти все. Действительно, однажды к Нифонтову пришли два человека в синей форме и пригласили его в Киевское районное отделение милиции г. Харькова. Оттуда с первым же этапом Алексея Николаевича отвезли в г. Белгород и доставили под конвоем в народный суд…
Верно и то, что Нифонтов возмущался, требовал незамедлительно его освободить, грозил это дело так не оставить. Алексею Николаевичу объяснили, что есть постановление народного суда и соответствующее предписание милицейского начальства. Так что все законно, и арестованному во избежание возможных осложнений лучше вести себя культурно. Тот, надо отдать ему должное, совету внял, и в дальнейшем никаких трений с сопровождающими лицами у него не возникало. О милиционерах и конвойных осталось у него самое хорошее воспоминание.
Но сам факт ареста Алексей Николаевич забывать не собирался.
Да и кто бы из нас, читатель, не возмущался на месте Алексея Николаевича? Кто бы не метал громы и молнии на беззаконников, самоуправцев и т. д.? Кто бы не требовал «вскрыть всю неприглядность судебных органов?»
«Треугольник» института — директор, секретарь партбюро и председатель месткома — присоединил возмущенный голос к голосу члена своего коллектива по поводу «действий председателя народного суда», а также и формального отношения Белгородского областного суда, которые, «не вникнув в дело», и т. д. и т. п.
Но невиновен ли А. Н. Нифонтов?
Сосредоточив все внимание на следствиях, как сам «пострадавший», так и его покровители упустили из виду причины. А это несколько меняет дело. Поворачивает его на 180 градусов. Как в случае с унтер-офицерской вдовой. Высекла-то она сама себя. Примерно это же действие совершил над своей особой Алексей Николаевич, конечно, сам того не желая, хотя, если бы пожелал и подумал, мог бы предугадать последствия.
А. Н. Нифонтов до прихода в институт несколько лет работал в Белгородской области директором Яковлевского рудника. Главным геологом там был Н. В. Межегокский, человек, надо сказать, беспокойный, критичный, может быть, даже порой излишне придирчивый. Он частенько, как принято говорить, сигнализировал о непорядках, довольно резко выступал на собраниях и совещаниях. Доставалось и директору, что при всей любви нашей к критике не очень-то многим нравится.
По этой или по другой причине между директором и главным геологом пробежала черная кошка. Склочная к тому же. Начался затяжной конфликт.
Нет нужды вдаваться в подробности и устанавливать, когда прав, а когда не прав был Межегокский. Как-то в местной газете его назвали склочником. Потом дали выговор по партийной линии. Вроде неправ. Но бюро обкома партии отменило решение райкома о выговоре Межегокскому и признало, что большинство его критических замечаний было справедливо. Значит, прав. Но, повторяю, не в этом дело. А. Н. Нифонтова раздражало поведение подчиненного, а потом (Межегокский был уволен по сокращению штатов) уже просто гражданина Межегокского. И директор обвинил бывшего подчиненного в очень серьезных безнравственных поступках без всяких к тому оснований. Бросил даже упрек, что Межегокский в свое время погубил многих людей. Тот заявил в народный суд Яковлевского района. Первоначально отказались возбудить дело.
Раз, другой, третий. Все же факт клеветы был налицо, и областной суд решил возбудить против Нифонтова уголовное дело по ст. 130 Уголовного кодекса РСФСР.
Вот теперь только мы подошли к причинам тех следствий, которые вызвали возмущение тов. Нифонтова и его руководителей.
Итак, А. Н. Нифонтова, к тому времени сотрудника Харьковского института, вызвали в качестве подсудимого в г. Белгород. Он не явился.
— Был в командировке, — объясняет Алексей Николаевич.
— Как только вы вернулись, безусловно, сразу же дали о себе знать? Явились к судье? Или позвонили по телефону? Письмо послали?
— Видите ли…
Назначили судебное заседание на другой день. Вызвали тех же 13 свидетелей по делу. Объявил председательствующий об открытии процесса. И тут же — о его закрытии. Подсудимый не явился. И никакого объяснения не прислал. Не приехал, и все…
В третий раз собрался высокий суд. Перед этим, по просьбе товарищей из г. Белгорода, харьковские милиционеры нанесли визит на квартиру Алексея Николаевича.