Она опять пристально смотрит на стены. Они что, стали белее?
Точно.
Значит, это не иллюзия. Температура опять повысилась. И растет слишком быстро, распространяется слишком далеко, чтобы не внушать тревоги.
− Ты... − Танцующая Снежинка замолкает и начинает заново: − Что-то неладно.
− Помимо сильного урагана, аварийной электроэнергии и вероятности того, что станция не выдержит? − В голосе кузины Луа звучит сарказм, но затем до неё доходит, каким тоном говорит Танцующая Снежинка. − Ты о чём?
− Температура повышается.
− В комнате?
− Температура стен. Насчет комнаты ещё не знаю.
В конце концов потеплеет и в комнате.
− Насколько быстро?
− Слишком быстро.
− Это не ответ!
Горим, горим, горим! Танцующая Снежинка заставляет себя говорить медленнее и тише.
− Через час или около того станет невыносимо.
− Значит, время ещё есть. − Кузина Луа прикусывает губу. − Я... Я не знаю, что делать.
Она некоторое время молчит.
− Мама!
Треск, и затем слабый голос.
− Что?
− У нас проблема. Температура растет...
− Не только у вас. − Голос Третьей тётушки обрывается, слова проглатываются пустотой. − Помещения... оставаться... люди... уходят...
И больше ничего.
Танцующая Снежинка опять чувствует укол боли − эхо невыносимого жара, но на этот раз боль не проходит. Там её тело терзают снова и снова, и она отмирает от него.
− Кузина...
Они нарастают медленно, как ураган, − волны боли, сотрясающие её колыбель. Кажется, что они отщипывают всю комнату, пока стены не начинают сиять ослепительным белым, притухая на краткий миг, чтобы она успела забыть, каково это, прежде чем начнется очередной резкий приступ, и она силится собрать мысли, которые не вопят.
Сигналы лихорадочно учащаются. Кузина Луа опускается на колени перед приборами, склонив голову набок.
− Нужно уходить. Найти укрытие во внутренних кольцах или ещё где-нибудь. Как долго ты можешь...
Жить без капельницы?
− Не долго, − шепчет она в перерыве между двумя приступами боли.
Она не создана для пребывания в подобном состоянии − так можно лишь несколько часов пересидеть ураган. Чтобы выжить, пока следующий виток планеты вокруг светила не принесет очередной ураган, очередной страшный сон, от которого нужно бежать...
Мама...
Сто семьдесят ураганов, отсчитанных как монеты в ожерелье.
Огонь поглощает её, и она отступает, сдавая отсек для отсеком, пока не обнаруживает, что ураган добрался до центрального...
Вспышки в темноте: кузина Луа путается в кабелях, ругается, молится отсутствующим предкам. Стены всё белее и белее. Вспышки боли, всё ближе и ближе, сильнее и сильнее, пока не охватывают весь мир. Ветер, воющий вокруг, рвет её на части. Её мысли растворяются, как жемчужины в уксусе. Прилив резкого, контрастного холода, когда кузина Луа хватает что-то и начинает выдергивать.
− Не надо, − шепчет Танцующая Снежинка. − Не этот.
− Не шевелись, а то будет хуже.
− Я...
Она не может. Она не может.
− Я не знаю, что отсоединять! Я не мастер Ветра и Воды. − Голос кузины Луа балансирует на грани паники. Она делает глубокий вдох и сдается. − Я выйду. Попробую кого-нибудь найти. Или связаться с метеоцентром.
Нет. Пожалуйста.
− Не уходи.
Не бросай. Её всегда бросают − в темноте, где не за что уцепиться
− Так надо. − Кузина Луа трясет головой. − Пожалуйста, держись. Я вернусь. Обещаю.
Она вскакивает на ноги. Секундная заминка − и открывает дверь, задержавшись на пороге из-за повышенной температуры в коридоре, а затем уходит. Ушла.
Стены − белые, и давят всё сильнее. Слышится только пиканье приборов, которое сливается в единый пронзительный звук, разрывающий датчики. Почему их тоже не вырубили? Боль захлестывает и отступает, как дыхание, и Танцующая Снежинка не может шевельнуться и не может её прогнать. Она лежит бессильная, бестелесная, противостоя всему...
Она не может поддерживать аватар, но зачем он? Он пропадает − образ мамы, изгнанный безвозвратно. Мысли тверды, как алмазы, и нацелены на одно. Выжить. Она должна справиться. Выстоять. Она делала это раньше, так много раз. Она может...
Она одна, ей больно, и как бы она ни кричала о помощи, никто не придёт.
Она может...
Медленно, не спеша. Она делала это раньше. Она должна вспомнить.
Но ураганов такой силы никогда не было. И раз все другие разумные корабли погибли, то как может выжить она? Она треснувший нефрит, плохо обожженный фарфор, который так легко разбить, так легко разломать...