Это случилось в день нашего с Алексом переезда. Врач осмотрел меня и разрешил больше не прикладывать мазь, дать телу немного отдыха, чтобы потом начать работу над восстановлением кожи. По пути к дому я заглянула в небольшой магазин и купила несколько тонких водолазок, одну из которых сразу надела. Теперь эта одежда станет моей второй кожей.
Чем был ближе день суда, тем усиленнее работал наш адвокат. Юрий Алексеевич ежедневно репетировал со мной и Алексом показания, которые предстояло дать в суде, обсуждал варианты ответов на вопросы обвинения. За нас должны были выступить Кирилл Андреевич, который активно шел на поправку и находился уже на домашнем стационаре, и Вероника. Также в качестве свидетелей привлекли сотрудников автопроката, где Алекс брал машину. За их показания адвокат не ручался, но был уверен, что врать о Серебрянском не станут — себе дороже.
К сожалению, судья, которому предстояло вынести решение по делу Алекса, оставался для нас темной лошадкой. Из трех кандидатур, с двумя из которых Юрий Алексеевич знал, как работать, нам достался третий.
— Мы не можем предложить ему взятку, потому что я не уверен, берет он их или нет. Также не имею понятия, за кого он выступает: за справедливость или Абрамова, — вздохнул адвокат, — в любом случае, мы проходим по сто восьмой.
— Какая разница сто восьмая или сто пятая, если в результате Алекс может попасть в тюрьму! — не выдержала я, — что это за чертовы законы?! Почему не защищают нас?!
— Яна, сейчас не время отчаиваться. Мы должны бороться.
— Юрий Алексеевич прав, — хрипло произнес Алекс, он тоже понимал, что наши шансы на победу призрачны, но сохранял спокойствие.
— Бороться… Мы будем бороться, разве у нас есть выбор? — грустно улыбнулась я.
В это сложное время нас поддерживали друзья. Кристина, Ваня, Алина и Лена ежедневно навещали нас с Алексом, старались как-то отвлечь или просто проводили у нас вечера. Их компания действительно помогала ненадолго забыться, но потом мы возвращались в суровую действительность.
Накануне суда, в день католического Рождества мы с Алексом достали елку и новогодние украшения. Я приготовила праздничный ужин, и под приятную музыку мы стали украшать нашу двухкомнатную хрущевку.
— Здесь не так красиво как в прошлой квартире, — грустно заметил Алекс, разглядывая желтый след на обоях от потекшей когда-то стиральной машинки соседей сверху.
— С милым рай в шалаше. Слышал когда-нибудь? — подойдя к нему сзади, я обвила руками его талию.
— Это только сначала так кажется, а потом…
— Алекс, мы в Москве, у нас двухкомнатная квартира. Многие и о таком не мечтают. Еще несколько месяцев назад я жила в издательстве.
— Просто я хочу дать тебе самое лучшее. И все это у тебя будет, только дай на ноги встать, — он повернулся и, подхватив меня на руки, усадил на комод.
— Я уже говорила, что люблю тебя и мне не важны деньги, квартиры, машины…
— Знаю, — он запустил руку мне в волосы и притянул к себе, по его взгляду я поняла, чего он хочет, вот только я не могла.
— Алекс, прошу… — опустив голову, прошептала я, отталкивая от себя возлюбленного.
— Прости…
Он помог мне спуститься и ушел на кухню. Я слышала, как звонко кувшин ударил о стакан, как журчала вода, а потом стук стакана о столешницу. Алекс не прикасался ко мне после того, что сделал Егор. Он боялся, что я не готова. Так и было, но только физически я жаждала его ласк. У меня был другой страх. Я была уверена, что если Александр увидит мое тело без одежды, он никогда больше не захочет меня. Вернувшись в комнату, Алекс снова принялся наряжать елку. Он вел себя как ни в чем не бывало, и за это я была ему благодарна.
Следующим утром мы с Алексом взяли такси и приехали к суду. Заседание по нашему делу было назначено на одиннадцать. Всю ночь мы не сомкнули глаз. У входа в здание нас уже ждал хмурый Юрий Алексеевич. Адвокат даже не сразу нас заметил, но, как только мы к нему подошли, схватил Серебрянского за рукав и потащил внутрь.
— Что случилось? Юрий Алексеевич, что такое? — заволновался Алекс.
— У обвинения новый свидетель. Ваша бывшая жена, она будет давать показания о вашей склонности к жестокости, Александр.
— Твою… — Алекс шумно выдохнул и прикрыл глаза. — Как?! Как ее могли вызвать? Почему в последний момент?!
— Вас хотят потопить, но в этом случае есть и положительная сторона, — прошептал адвокат и увел нас с Алексом в глубь коридора.
— Что тут может быть положительного? — не выдержала я.
— Если бы назначенный судья был подкупен или работал на Абрамова, обвинение не стало бы искать бывшую супругу Александра. Им нужны козыри, но это же может сыграть против них.
— Каким образом?
— Евгения — ревнивая брошенная жена, а вы обвиняетесь в преступлении, совершенном в попытке защитить Яну. Если мне удастся убедить судью, что слова госпожи Серебрянской не более чем ревность, то ее показания обесценятся.