Для Алекса это была болезненная тема, потому что Абрамов продолжал завлекать в свои сети глупеньких молоденьких девушек, только теперь под известным продюсерским брендом… «Озон Рекордс». После того, как Алекс начал процедуру банкротства, на его компанию появилось несколько покупателей, в итоге, дело жизни моего возлюбленного ушло фактически с молотка. Какое-то время мы не знали, кто пришел в руководство компании, потому что были заняты судами. Позже выяснилось, что Абрамов через подставных лиц выкупил «Озон Рекордс». Как бы там ни было, но Алекс чувствовал и свою вину в том, что наработал и раскрутил имя, которое теперь губит молодых девушек.
— Вы же оба неглупые люди, — покачал головой Горячев и жестом попросил повторить кофе. — Дело Абрамова носит несколько специфический характер. Мы упустили его, когда этот гад не имел такой власти и связей, а после наши возможности оказались несколько ограниченными.
— Ограниченными? У вас? — усмехнулся Серебрянский. — Да как это возможно? Вы же ФСБшник!
— Вы же понимаете, что такой синдикат может работать только имея поддержку в верхах. Причем среди людей неприкосновенных, поэтому вести расследование против Абрамова было просто невозможно.
— Что же изменилось? — полюбопытствовала я, чувствуя, как нахлынувшие эмоции отпускают. Я больше не боялась и не злилась.
— Все просто. Эти неприкосновенные люди таковыми быть перестали. Впали в немилость.
— В чью немилость? — не унималась я.
— Сказать не могу, но вы и без того поняли, в чью.
— Неужели? Сам Президент поручил вам заняться расследованием?
— Не лично. Но это детали, они вас не касаются.
— А что касается?! — грубо, словно мерзкую грязную тряпку, кинул вопрос Алекс.
— Вас должно волновать будущее. Я не угрожаю, напротив, предупреждаю и предлагаю помощь. Нам нужны показания Анны в суде против Абрамова. Ей нужно рассказать всю правду!
— Но тогда я попаду в тюрьму! Зачем мне это делать?! — чувствуя, как страх и злость возвращаются, я до боли сжала в руке вилку.
— Попадете, если откажетесь сотрудничать. Вас все равно вызовут, докажут, что вы — не Яна Королева, всплывет дело о поддельных документах, под суд пойдут участковый и его сын, что вам помогали. Если будете давать показания по своей воле, ни вам, ни им не предъявят обвинения. Более того, выступить должен и Александр. Нам известно про досье, которое он получил от детектива.
— Откуда?! — удивился Серебрянский.
— От вашего адвоката. Мы как раз недавно пообщались. Александр, если вы выступите в суде и предоставите все данные, полученные от детектива, вас амнистируют и удалят сведения о вашей судимости, а для вас это будет зеленым светом к заветной мечте.
— Мечте? — переспросила я.
— О семье. Полноценной семье, — Илья одним глотком осушил крошечную, словно вытесанную из куска рафинада, чашечку и жестом указал повторить, — Яна, вы не можете родить, а с судимостью Александра и усыновить не сможете. Будете сотрудничать — из базы данных уголовного суда будет стерта порочащая запись, и вы получите ребенка. Конечно, не в Москве, но в каком-нибудь далеком голодном детдоме вам с радостью отдадут новорожденного сиротку.
— Откуда вам все это известно? И что вас связывает с моим адвокатом? — мрачно проговорил Серебрянский, разглядывая исподлобья ФСБшника, но даже этот его суровый вид не скрыл от меня того, что Алекс заинтересовался предложением.
— Старые связи, — усмехнулся Горячев, — Юрий Алексеевич учился с моим отцом. Именно поэтому он рассказал о вашей проблеме и предложил мне пойти на такую сделку. Мое руководство развязало мне руки. Главная цель — прижать к стенке Абрамова, средства ее достижения мало волнуют. Так что? Вы согласны?
Я посмотрела на Алекса, для себя уже решив рискнуть, но мой мужчина оставался все таким же серьезным. Сейчас я терялась в догадках и не могла понять ход его мыслей. Молчание за нашим столиком затянулось, и напряжение между нами тремя стало просто невыносимым. Казалось, что я держу за конец резинку, которую кто-то растягивает сильнее и сильнее, еще чуть-чуть и она лопнет, больно ударив по пальцам… но ожидание было страшнее, чем ожог секундного удара.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — слишком тихо и по-хищнически зловеще вопросил Серебрянский. — Ты можешь быть шестеркой Абрамова. Проверяешь, чтобы мы не повелись.
Горячев, недовольно поморщившись, откинулся на спинку стула и полез во внутренний карман своей не к месту надетой жилетке. Напуганная упоминанием Абрамова, я сразу не обратила внимание на то, что этот элемент делового костюма совершенно не подходит под весь его не слишком официальный образ.