Как-то незаметно злость ушла, оставив место безмерной благодарности этому человеку. Теперь, когда мы узнали Илью лучше, он не казался мне таким скользким, как в начале. Наоборот, я видела в нем героя, борца за справедливость.
— Нам нужно будет ехать на завод снова? — поинтересовался Алекс, видя, что я потихоньку прихожу в себя.
— Да, нужно сделать несколько снимков помещения, чтобы предоставить суду. Кроме того, хорошо бы записать видео, где Яна расскажет о том, что происходило на заводе, но если вы не согласитесь…
— Я сделаю, — ответила я, чувствуя, как страх и слабость уступают место отчаянной решимости. Нет, мне все еще было тяжело думать о том месте, но теперь у меня появился куда более важный стимул добиться правосудия.
Снова оказавшись на заводе, я уже не чувствовала себя жертвой. Напротив, теперь это место было словно обязано мне, тем более что с позволения Горячева при себе у меня было оружие, правда, не огнестрельное. Я приехала со своим фотоаппаратом и теперь, пробираясь сквозь почерневшие залежи металлолома, думала о том, как снять все это, чтобы показать весь творившийся здесь ужас. Ответ пришел сам собой, когда я натолкнулась на большое стекло, прислоненное к закопченной стене, что делало его похожим на зеркало. Направив фотоаппарат на эту стену, я сделала снимок своего отражения в стекле.
— Ян, что ты делаешь? — нахмурился Алекс, наблюдая, как я щелкаю фотоаппаратом, стоя в расстегнутой рубашке.
— Документирую. Только так можно передать через снимки ужас, что здесь происходил.
— Милая, Илья просил к нему подойти. Давай закончим с делами.
— Хорошо.
Алекс помог выбраться через кучу какого-то металлического мусора, и мы пошли к Горячеву. Мужчина снимал ту самую комнату, где меня пытали, но стоило нам появиться, как он остановился. По взгляду Ильи я поняла, что от меня требовалось.
— Мы начнем съемку прямо сейчас? — уточнила я, и он кивнул, доставая из сумки небольшую камеру.
— Яна, начните с самого начала, как сюда попала ваша сестра, а потом похитили вас.
На съемки ушло не менее двух часов, но, к счастью, мы справились. Уже в нашей квартире Горячев вдруг предложил выпить. Мы с Алексом удивились, но решили не отказываться, тем более что сами мечтали расслабиться. За бутылкой коньяка для мужчин и кувшином вина для меня, как-то быстро стерлись социальные статусы, и мы стали общаться скорее по-приятельски, чем как деловые партнеры. По комнатам мы разошлись в полночь, чтобы утром легко встать и отправиться в Москву. Правда, ни мне, ни Алексу спать не хотелось.
— Как ты, Ян? — стягивая с меня рубашку, поинтересовался Алекс.
— Нормально. Правда, нормально. Я успокоилась и теперь готова к борьбе, — ответила я, поворачиваясь к своему мужчине, — а ты как?
— Переживаю за тебя.
— Все будет хорошо, — прошептала я, легко целуя Алекса в губы.
— Знаешь, родная, — расстегивая лифчик и откидывая его, начал мой мужчина, — я рад, что ты больше не носишь водолазку.
Это действительно было так. После нашей с Алексом близости, после того, как показала ему свое уродливое тело, я перестала так стесняться шрамов. Он не оттолкнул меня, а что до остальных, то их мнение заботило меня в последнюю очередь.
Я провела рукой по груди Серебрянского, чувствуя, как легко щекочут ладонь небольшие волоски. Потом снова повела рукой вверх, чтобы спустить с плеч его расстегнутую рубашку. Алекс шумно выдохнул, когда я коснулась губами его соска. У меня не было любовников до Серебрянского, поэтому могла судить лишь по нему, но, оказывается, и у мужчин соски могут быть эрогенной зоной.