Горячев был совершенно серьезным, и я верила, что он настроен не менее решительно, чем мы с Серебрянским. Конечно же, у меня не было сомнений, что я должна лететь в Румынию, а вот Алекс, напротив, засомневался:
— Илья, думаешь, это правильное решение? Яне стоит лететь? Не лучше ли…
— Нет, милый, даже не пытайся, — пусть Алекс говорил это ради меня, но я не могла допустить и мысли, что не использую возможность разыскать сестру. — Если Рита жива, то я первая, кто должен ее найти. А если понадобится моя помощь? Я лечу, и это не обсуждается!
— Мы летим, — Александр взял меня за руку и переплел наши пальцы, давая почувствовать, что он со мной, но и без этого я знала, что мой мужчина не оставит меня.
— Завтра в час дня у нас самолет, — сказал Илья, не сомневаясь в нашем решении. — Ваше отсутствие в стране нам будет на руку. Когда Абрамова арестуют, ему донесут, что вы свидетельствуете против него, и лучше вам держаться подальше.
— Но потом мы вернемся. Я должен быть уверен, что Яне ничего не угрожает! — процедил Алекс, крепче сжимая мою руку.
— Охрану я обеспечу, но и вам самим нужно будет беречься, — спокойно ответил Горячев, глядя в глаза моему мужчине, словно пробуя очередной гипнотический прием.
— Мы должны будем сидеть дома? — уточнила я.
— Под домашний арест вас никто не посадит, к тому же дело будет громким, и ваши имена обязательно всплывут, а после той шумихи…
— Снова появятся журналисты, — докончила я за Горячева.
— Не общайтесь ни с кем незнакомым, доверяйте только самым близким. Абрамов может захотеть от вас избавиться, поэтому будьте тише воды, ниже травы.
После полета на вертолете я не испытывала никаких эмоций на небольшом чартерном самолетике, хотя мое равнодушие к высоте было связано скорее с переживаниями по поводу Риты. Неизвестность пугала, и я не знала, что делать, если моя сестра действительно погибла. Потерять ее снова… Я не вынесу.
Мы приземлились в небольшом аэропорту, откуда нас доставили в небольшой хостел. И как бы я ни сопротивлялась ненужному заселению, как бы ни рвалась скорее разыскать ту самую Малу, меня не слушали.
— Нет, Яна, мы не теряем зря время, — раздраженно кинул Горячев, явно злясь на мои требования. Тем не менее, он быстро смутился и смягчился. — Я понимаю, как тебе хочется поскорее узнать о сестре, но нужно подготовиться к поездке. Мы не можем ехать на наших автомобилях, чтобы не напугать женщину. Если она помогает бывшим рабыням, то увидев наши джипы, решит, что мы сутенеры. Пока заселимся, нам подгонят местные машины.
— Хорошо, Илья. Убедил, — вздохнула я.
Хостел оказался небольшим трехэтажным зданием с рядом комнат на каждом этаже. На пару номеров полагался один санузел и слабое подобие кухни. Зайдя в нашу с Алексом комнату, в нос ударил едкий запах старости, смешанный с пылью нестиранного белья и отложениями каких-то насекомых. Казалось, что жить здесь просто невозможно, но было все равно. Алекс кинул на кровать дорожную сумку, но не решился доставать вещи.
— Не хотелось бы, чтобы наше белье пожрали какие-нибудь тараканы, когда уйдем, — поморщился он, чем вызвал смешок Горячева.
— Не привык к такому? А? — Илья похлопал моего мужчину по плечу и, скинув с себя футболку, стал умываться в кухонной раковине. — Нас и не в такие дыры заселяли.
— У ФСБ нет денег на нормальные отели? — я не удержалась от колкости, но Горячев не обратил внимания на мою усмешку.
— Есть, конечно, но зачем тратиться, если мы и так перекантоваться можем. Работа такая. К сложностям должны быть готовы.
Спустя час после заселения нам пригнали три подержанные машины, которые точно не должны были вызвать недобрые подозрения на румынских дорогах. Илья сообщил, что при подъезде к дому Малы, два сопровождающих автомобиля притормозят, а он, Алекс, я и выделенный нам переводчик пойдем к женщине.
Дорога до Пештера заняла несколько часов, но я не знала, что мучило меня больше — нещадно палящее солнце или нарастающее волнение (не думала, что можно переживать еще больше). Это была моя первая поездка за границу, и, несмотря на то, что я всегда мечтала увидеть другие страны, сейчас все, кроме уменьшающегося на навигаторе маршрута, было безразлично.
Сердце стучало сильнее с каждым пройденным километром, и вот две следовавшие за нами машины, отделились, а мы въехали на небольшую, выложенную когда-то давно камнями улочку. Наш оранжевый седан, казалось, с трудом пробирался между низеньких бело-серых домиков с красной черепицей. Где-то лаяла собака, откуда-то сбоку доносилась незнакомая речь и чей-то стариковский смех.