Я улыбнулась Алексу и снова пошла к малышке. Мы не обсуждали с ним, как будем жить дальше, учитывая, что у меня теперь есть племянница. Я нисколько не сомневалась, что он будет любить Аню и заботиться о ней, но я бы хотела большего, чтобы мы с Алексом стали для нее родителями. Но могла ли я просить его об этом? Я знала, что если скажу о своем желании, он не откажет, но Алекс должен сам захотеть стать малышке отцом. А вот произойдет ли это, учитывая, что мы не знаем чья она дочь? Для меня это было неважно, достаточно того, что она Ритина, что в ней моя кровь, но Алексу она была чужой. Захочет ли он удочерить девочку, чей отец, скорее всего, последняя сволочь, раз захаживал в такие места, как тот бордель.
Заняв места в самолете, я прижала к себе Анечку. Такая маленькая, а уже летит. Было страшно из-за перегрузок, воздушных ям и перепадов давления.
— Я читала, что до пяти лет детям лучше не летать, — кусая до крови губу, сказала я.
— Ехать на машине или поезде только хуже. Тем более, завтра нас ждут в суде. Все будет хорошо, родная. Некоторых деток с рождения приучают к полетам, — он погладил малышку по голове и что-то смешно ей пробормотал. — Дай мне ее, ты устала.
— Нет, я не могу от нее устать, — крепче прижимая к себе ребенка, ответила я.
— Ревнуешь? — усмехнулся Серебрянский.
Мне было приятно, что мой мужчина тянулся к девочке и, я не хотела ее отдавать, но все же усадила Аню ему на колени. Полет прошел успешно, и к обеду мы уже были дома.
Арест Абрамова стал главной новостью, учитывая, какие важные люди были замешаны в этом деле. Все газеты трубили о том, что наша федеральная служба прикрыла крупный поток продажи людьми, назывались громкие имена, но о нас с Алексом пока не сообщали. К сожалению, это было делом времени.
Нас вызывали для дачи показаний уже на следующий день после прилета, но для меня теперь на первом месте была племянница. Сойдя с самолета, мы с Алексом направились в больницу. Благодаря хлопотам Ильи, нам рекомендовали отличную клинику, где уже ждали для осмотра малышки. К счастью, с моей девочкой не было ничего серьезного, но врач настоял на двухнедельном карантине и полном обследовании.
— А почему она не разговаривает? Я читала, что дети в ее возрасте уже говорят, или хотя бы пытаются! — я все никак не могла успокоиться, несмотря на слова врача.
— Такое бывает из-за детской травмы, тем более, с ней не занимались. Большую часть времени девочка проводила одна. Та женщина, как я понял, не имела возможности заниматься ее развитием? — уточнил врач.
— Нет. Она уже в преклонном возрасте, к тому же держит хозяйство, козы, куры… — мне не понравился тон, в котором врач отзывался о Мале. Сколько бы ошибок женщина не наделала в воспитании малышки, она спасла ей жизнь! Заботилась, кормила, поила.
— Завтра Анечкой займется детский психолог, — более деликатно сказал мужчина, заметив мой хмурый вид.
— Я бы хотела остаться с племянницей в больнице. С маленькими детьми ведь могут лежать родители?
— Это исключено. Аня будет находиться не в палате, а специальном боксе. Мы должны убедиться, что никаких инфекционных…
— Нет! У моей девочки нет никаких инфекций! Она вам не собака! — я бы вскочила со стула, если бы не малышка, что сидела у меня на коленях. От моего крика она испугалась и заплакала, Алекс взял ее у меня и сам стал укачивать, а мне оставалось краснеть за свою несдержанность, которой напугала Анечку.
— Яна, я не хотел вас обидеть. Девочка чудесная, и я никогда не позволил бы себе сравнить ее с животным. Но карантин нужен в первую очередь для ее здоровья. Тут другой климат, другой воздух. В конце концов, сами сказали, что она жила в доме, где есть животные.
— Милая, доктор прав. Мы должны в первую очередь думать об Ане. К тому же сейчас у нас постоянные дачи показаний, суд. Да и детскую надо успеть подготовить, — спокойно и рассудительно говорил Алекс, и я понимала, что он прав, как никогда. Но все равно расставаться с ребенком оказалось невыносимо больно.
— Завтра после полиции мы ее навестим? — спросила я, с надеждой глядя на своего мужчину.
— Обязательно. Приедем и проведем с Анечкой все время, что нам разрешат.
Мы оставили малышку в больнице, а сами поехали домой. За последние три дня я так устала, что уже не отличала реальность от игры воображения. Видя мое состояние, Алекс практически не разговаривал со мной, лишь помогая раздеться и лечь в кровать.
— Давай завтра соберем наших друзей? — услышала я почти сквозь сон и даже не поняла сначала, что хочет Алекс.
— Друзей?
— Да. Крис и Ваню, Алину, Лену, Илюху тоже позовем. Нам нужно рассказать им о суде над Абрамовым. Очень скоро станет известно, что мы свидетели, так что можно больше не юлить, — проговорил он, нежно целуя меня в шею, — к тому же, ты наверняка захочешь обсудить с девочками свою племянницу. Они помогут тебе купить все необходимое для ребенка.
— Ты прав, — улыбнулась я, — мне не терпится рассказать им про Анечку.