Тогда я объяснил: «Вы оказали мне огромную услугу. Благодаря Вам я узнал о своей болезни. Вы на самом деле мой Учитель. Если бы Вы не поставили тот диагноз, я бы продолжал жить в Джавалакхеле, ни о чем не подозревая, занимаясь разными делами. У меня не было бы возможности сесть в ретрит и выздороветь. Вы мой лама!».
Дом в Парпинге
Один хозяин дома в Парпинге планировал жить в своем здании, отведя нижний этаж монахам. Он построил себе небольшую комнатку на крыше. Однако когда владелец дома закончил строительство, он неожиданно умер от сердечного приступа. Его опечаленные сыновья говорили: «Наш бедный отец так много работал, чтобы построить ретритный центр. А сам не смог провести в нем ни дня».
Кхампа Денджен Сомо сказала: «Наш лама живет в Парпинге, оплачивая аренду. Можно ли ему остановиться в вашем доме?».
Сыновья сказали: «Лама для нас как родной отец. Он всегда делает пуджи для нас. Конечно, он может жить здесь!»
Я немедленно въехал. Если приходили посетители и шел дождь, мы все намокали и бежали прятаться внутрь. Днем люди получали солнечные ожоги. Одна монахиня принесла мне синюю парусину, чтобы разместить на крыше. Однако когда шел дождь или дул ветер, брезент сильно шумел.
Женщина по имени Семо Палмо пришла за гаданием. Она сказала: «Если Вы установите жестяную крышу, то будете защищены от ветра и дождя. Я позабочусь об этом для Вас!». И однажды, Семо Палмо приехала на арендованном грузовике, наполненном жестяными листами. Она сказала: «У нас оказались лишние жестяные листы, так что мы установим Вам крышу». Непальские рабочие водрузили шесты и сделали крышу за один день.
Я покрыл крышу тканью. Но однажды сильный порыв ветра сорвал всю эту ткань. Монахини, жившие снизу, заменили отсутствующую ткань разными одеялами, одеждой, пластиком и другими вещами. Людям, искавшим меня в Парпинге, местные жители часто говорили: «Его очень легко найти. Он живет между пещерой Тары и храмом Ваджрайогини. У него жестяная крыша, покрытая обрывками ткани, и вместо окон пластик».
Я сказал: «Это все неважно. В прошлом, такие великие мастера, как Па Дампа Сангье, Джигме Лингпа и Миларепа, жили в пещерах или под деревьями, имея при себе лишь маленькое одеяло. Они питались остатками с похорон и носили одежду, оставленную умершими. У нас уже и так слишком много комфорта. Мы словно насекомые по сравнению с ними. Для меня жить в таких условиях не проблема».
«Возможно это не духовно корректно говорить так, но мы чувствуем грусть видя, что наш лама живет в таких условиях». Многие люди хотели предложить что-то для обустройства комнаты.
Монахини сказали хозяевам дома, что, хотя я всем доволен, комната выглядит просто ужасно. Люди проходят мимо и видят развевающийся пластик, а туристы даже это фотографировали. И хозяева дома наконец-то решили установить стеклянные окна.
Статуи в Тибет
Три года назад я скопил достаточно денег для изготовления статуй. Мне изготовили статуи Па Дампа Сангье, Миларепы и Тонгтон Гьялпо. Статуя Дампа Сангье была покрыта золотом и стоила около 375 000 рупий. Изготовление Миларепы и Тонгтон Гьялпо обошлось по 100 000 рупий. Я купил серебряные чаши для подношений за 50 000 рупий, а также барабаны, цимбалы и другие религиозные предметы общей стоимостью 775 000. Я сделал 100 000 подношений цог, и отправил эти объекты в Тибет.
Китайцы дали разрешение тибетцам Дингри принести эти статуи. Лама из Лангкора и один китайский чиновник должны были подойти к границе, чтобы получить статуи. Я тоже получил необходимое разрешение от археологического департамента в Непале на то, чтобы статуи можно было вывезти. Я упаковал статуи для отправки в специальные коробки.
Утром, когда я собирался уезжать, несколько людей мне помогали загрузить грузовик. Какие-то люди вдруг закричали: «Обезьяна проникла в Вашу алтарную комнату!».
«В Джавалакхеле нет обезьян, откуда же ей взяться в моей комнате?» Я отправился наверх, чтобы самолично убедиться. Там действительно была огромная черная обезьяна с белой бородой, сидящая ровно там, где хранились статуи. Сперва я пребывал в замешательстве. Я подумал, что это, должно быть, указывает на препятствия для передачи статуй на границе, либо машина попадет в аварию. Но вдруг я немедленно вспомнил Дампа Сангье, который должен был иметь лицо обезьяны. Я почувствовал утешение. Я понял, что это вовсе не препятствие, а эманация Дампа Сангье.