Конечно, как мужчина, я должен был возмутиться и послать их на хрен, защищая честь своей спутницы. Поглядев в окосевшие и наглые глаза недоумка, спокойно ответил.
— Вам всем троим лучше извиниться и очень быстро отсюда исчезнуть. Поверьте, это будет самое ваше лучшее и умное решение.
— Что сказал, лошара? — Говоривший со мной нагнулся и схватил меня за грудки, подняв с кресла. Здоровый бугаина. — Ты что гнида? Берега попутал?
— Убери руку, по хорошему, обезьяна…
Договорить до конца не успел. В глазах у меня взорвалась атомная бомба. Я даже не понял, как перелетел через барьер и приземлился, разломав кресло соседнего столика. Благо за ним никого не было. Я ничего не видел, кроме разноцветных огней и расходящихся в стороны кругов. Зато всё хорошо слышал, несмотря на гул в голове. Раздался грохот. Кто-то заорал от боли визгливым голосом, но крик быстро перешёл в какое-то булькание и хрип. Я понял, что это был один из имбецилов. Потом звуки ударов, звон разбитого стекла. Опять вопль, только уже другого идиота.
— Сссссшшааа. Эта сука мне яйца отбила! — Орал он. Я пытался встать, но меня заваливало назад. И я по прежнему ничего не видел.
— Я тебе, козёл, не только яйца сейчас отобью, я тебя на ленты порежу, сявка позорная, за своего парня! — услышал я голос Вероники. Опять грохнуло разбитое стекло. Вновь звуки ударов, треск ломающегося дерева.
— Шлюха! — завопил ещё один.
— За шлюху ответишь! — возглас Ники. В этот момент зрение у меня стало проясняться. Правда всё двоилось и троилось, а так же расплывалось. Всё верно, очки то мне разбили в хлам. Но я увидел, как Вероника схватила стул и навернула по спине скрючившегося качка. Стул разлетелся в куски, качок упал окончательно на пол. Вероника с размаху, до кучи, засандалила ему в голову ногой. Ещё один из троицы так же пребывал в нирване на полу. Вокруг его головы начинало расплываться кровавое пятно. Ну это я так решил. Наш столик был перевёрнут. Дорогая кормёжка валялась на полу в перемешку с осколками посуды. Третий из отморозков стоял в паре метров от Вероники. Его лицо было разбито и в крови. Глаза были дикими, как у одуревшего буйвола. В правой руке у него был нож.
— Сейчас я тебя попишу, тварь! — Прошипел он. Мне удалось, наконец, встать на ноги. Увидел как Ника усмехнулась.
— За тварь ответишь. Ножичек положи на пол. — В её руках появилась её же сумочка. Как она умудрилась её не потерять? Из сумочки достала пистолет. Всё верно, я кретин, искал кобуру у неё под подолом. А всё оказалось намного проще. — Перо на пол! — Голос Ники хлестанул как удар бичом, даже я вздрогнул. — Встал на колени, руки на голову. Полиция! Быстрее, пока я тебе всё не отстрелила, пёс траншейный. — Тут же раздался выстрел. Я думал парень сейчас упадёт. Но она стреляла в потолок. — Вторая пуля тебе.
Нож звякнув, упал на пол. Отморозь опустился на колени и положил руки себе на голову. Похоже, мозги у него не до конца заклинило и он принял адекватное решение. Что не говори, а добрым словом и пистолетом можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом.
— Какой послушный мальчик. Молодец, значит ещё проживёшь какое-то время! — Ника обошла его и ударила рукоятью пистолета по голове. Уголовник отключился, растянувшись рядом со своими подельниками. Посмотрев на лежавшего, добавила ему в челюсть ногой. У одного из лежавших, у того, вокруг головы которого расплывалась красная лужа, это он меня ударил, из щеки что-то торчало. Я сначала не понял, что именно. Всё двоилось. И только когда приехали врачи узнал, что торчала рукоять вилки, которой Ника совсем недавно аппетитно кушала. Она просто с ходу, когда я ещё летел через барьер засадила её имбецилу в щеку, пробив её, заодно повредив пару зубов и пропоров язык. Это он визжал, хрипел и булькал, пока она его не успокоила по макушке бутылкой с вином, стоимостью 4 тысячи рублей.
— Козёл! — резюмировала она и повернулась ко мне. Подбежала. Я стоял и покачивался, держась за барьер между столиками, который и перелетел после удара. — Лёнечка, как ты? Тебе сильно больно? Глаза целые? Как ты себя чувствуешь? — начала ощупывать мне голову. Похоже она искренне обо мне беспокоилась, не играла и не издевалась надо мной.
— Как я себя чувствую? Замечательно! Лучше всех. Всю жизнь мечтал о таком любовном свидании! — сплюнул кровавую слюну. Нос был разбит, как и губы. Хорошо, что глаза целые остались, ведь очки разбились. — Послушай, Лукошина, я доживу до следующих выходных, а? Только честно?