Садик опешил. С этой стороны он ситуацию не рассматривал – действительно, за невыполнение приказа самого султана кара могла быть очень суровой, уж Садику-то, которому довелось поработать еще при прежних правителях, это было прекрасно известно. Другое дело, что султан Сулейман слыл человеком не жестоким, даже в некотором роде добросердечным, потому Садик никак не ожидал от властителя подобного решения. Но как это объяснишь солдафону? К тому же, даже добрейший человек в гневе может сотворить нечто совершенно для себя нехарактерное, а Сулейман разозлился, и сильно.
В общем, Садик решил не искушать судьбу и не злить в придачу к султану еще и так рассерженного янычара.
Однако, все благие намерения были позабыты, когда Муавия заявил, что после дневного приема пищи необходимо подремать. Подремать! Днем! Садик был возмущен, но на Муавия не произвели впечатление ни нахмуренные брови, ни осуждение во взгляде. Подождав немного и поняв, что мятежный секретарь не собирается выполнять распоряжение, янычар поднялся с дивана, на котором он весьма вольно развалился и… совершенно наглым образом принялся стягивать с Садика верхний кафтан!
- Ты что? – Садик засопротивлялся, но замер, услышав треск ткани.
- Не трепыхайся – порвешь, - спокойно предупредил Муавия, не прекращая стягивать с Садика одежду.
Хвала небу, штаны и рубаху не тронул. Потом воин скинул собственный кафтан, снял головной убор, расправил полоску ткани, символизирующую рукав дервиша, и повернулся к секретарю. Садик не успел придумать, что ему делать и потому просто растерянно стоял на том же месте. Янычар уверенно приблизился, прижал к себе опешившего Садика и опустился на уже разостланный матрац. Садик при этом оказался притиснут к широкой груди, от потрясения он просто потерял дар речи, а потом уже поздно было возмущаться – воин накрыл их обоих тонким покрывалом, чтобы не просквозило из приоткрытого окна, и моментально заснул, не прекращая, впрочем, прижимать к себе Садика.
Садик немного поерзал, вырываться не решился, опасаясь нарваться на очередную резкую отповедь, а потом пригрелся, сполз немного на бок – так было удобнее и неожиданно для себя придремал. Проснулся уже в сумерках. Слуга как раз принес пищу, пришлось есть, хотя особо голодным Садик себя не ощущал, но Муавия настаивал. Мелко порубленная курица и белый крошащийся сыр аппетитными не выглядели, однако под тяжелым взором янычара Садик съел все, что было положено на тарелку.
После еды Муавия заставил Садика немного пройтись, а потом твердо сообщил, что пора спать, имея при этом столь грозный вид, что Садик не отважился спорить. Улеглись они уже знакомым манером и Садик, уверенный, что не сомкнет глаз до утра, к своему удивлению, заснул феноменально быстро.
А на следующий день после утреннего приема пищи Муавия решительно потащил Садика к казармам – ему де на тренировку надо!
- Ты же сам мне плел про султана, про его приказы? – изумился Садик, еле поспевая за широким шагом янычара.
- Ага. Мне сказано следить, я и слежу. Поэтому ты идешь со мной!
- Куда? Эй, ты что? Да что я там буду делать? – робко возразил Садик, уже понимая, что янычар попросту не обратит на его слова внимания.
- Ничего. Посидишь в уголке. Поскучаешь. А я потренируюсь, иначе чего доброго забуду как ятаган держать!
Сидеть в уголке Садику неожиданно понравилось. Он с интересом наблюдал, как несколько воинов наносят удары как бы в пустоту, несколько мужчин метали в цель кинжалы, кто-то, стоя за специально огражденным полигоном, стрелял из лука.
Раскрасневшийся и довольный Муавия отвел Садика обратно в покои – подошло очередное время приема пищи.
- Ну, как? – весело спросил янычар. - Сильно тоска заела?
- Да нет, - признался Садик, - даже любопытно было. Я в этой части дворца никогда не был. И часто вы так тренируетесь?
- Наш корпус – все время. Надо быть наготове, ведь нам доверили самое ценное – жизнь султана! Потому обычно мы встаем до свету и первым делом совершаем пробежку по холодку – это полезно для требухи, дышится-то потом как! Полной грудью! Потом – пища, потом новички идут в коридор – набивать руки.* А у тех, кому то без надобности, есть немного времени на личные дела. Потом осваиваем или шлифуем мастерство обращения с разным оружием. Потом снова пища. Потом кто-то сменяет дневных караульных, а кто-то отдыхает перед ночным дежурством. Слушай, а давай на пробежку завтра сходим? – воодушевленно предложил Муавия, Садик тихо застонал:
- А я-то что делать буду? Еще и до свету!
- С нами побежишь! Давай, вот увидишь, будет весело!
Янычар, ежели чего-то желал, пер вперед с неостановимостью тарана, не обращая внимание на сопротивление. Как Садик ни отговаривался, был разбужен, одет и чуть ли не за ручку притащен на место сбора воинов. Могучие янычары поглядывали на субтильного секретаря с недоумением, но помалкивали. Муавия радостно хлопал знакомых по плечам и лучился довольством. Казалось, он не испытывал ото всех этих вопросительных взглядов никакого беспокойства и не собирался ничего объяснять товарищам.
- Ну, и кого это ты припер? – от зычного командирского голоса Садик инстинктивно присел, ему парадоксальным образом стало страшно, что его сейчас выгонят, это учитывая то, что он и сам не слишком-то горел желанием проводить время среди янычар.
- Так это Садик! – гаркнул Муавия ничуть не тише.
- И чего? Я должен этого сморчка знать? Сейчас как палок назначу!
- Султан приказал за Садиком следить, глаз с него не спускать, кормить-поить по расписанию и спать заставлять!
- О, как! – изумился ага. - Так ты у нас теперь нянька?
- Пожалуй, - с обидным смешком согласился Муавия, Садик залился злым румянцем – как-то неприятно это прозвучало.
Но янычар тут же смягчил унизительный момент, рассказав аге, что султан очень переживает о здоровье секретаря:
- Так и сказал – «очень ценный»! И вообще он – ихний главный. В общем, наверное записка обо мне уже приходила?
- Да. Откомандирован, мол, по делу государственной важности. Так вот как оно выглядит, дело это!
Ага почесал затылок, разглядывая неосознанно распрямившего спину Садика, потом ага огладил задумчиво усы, затем его мрачное лицо прояснилось:
- Придумал! Усложним-ка мы задачу. В шеренгу становись! Так, сначала первый бежит, а секретарь, значится, на закорках. Потом, как дыхание потеряет – передает второму. И так пока не вернемся. О, как. Думаю, хорошо будет.
Ага довольно крякнул, радуясь придумке, Садик с ужасом оглянулся на Муавия, но тот вместо того, чтобы охранять ценную секретарскую тушку от падения с высоты янычарского роста, только задорно улыбался. Садик понял, что «заезд» - вещь неизбежная и… смирился. Сначала он очень боялся, что несущий его жилистый детина споткнется и… но детина все бежал, тяжело пыхтя. Садик еще подивился тому, как ровно воин бежит – почти как скакун. Даже не очень тряско. Потом Садик почти перестал бояться и подумал, что подобное времяпрепровождение в некотором роде забавно. Улыбаться, демонстрируя потным, умотанным янычарам свое хорошее настроение, не стал – еще озлобятся, но сидел уже вполне спокойно. А когда пришла очередь Муавия – совсем расслабился и готов был признать, что ага был прав и получается «хорошо». Правда, наверное, только ему. Янычарам, скорее всего, не слишком-то «хорошо».