- Незабываемое чувство, когда маленькое существо сопит на твоих руках, кряхтит, сжимает кулачки, и ты понимаешь, что в этом создании – часть тебя. Я с нетерпением ждал, когда сыновья хоть немного подрастут, думаю, что сейчас самое время отлучить их от матерей.
- Но ни одному из них нет семи! – удивляется Азиз, его глаза тревожно блестят.
- Знаю. Соображения таковы: наши отношения с кадын… не особенно теплы. Разгневанные пренебрежением и ссылкой, обе наверняка попытаются настроить мальчиков против жестокого отца. Дети же так доверчивы.
- И кого же султан выбрал в наставники для своих сыновей?
- Увидишь.
В покои обеих кадын, Сирхан позаботился о том, чтобы это произошло одновременно, зашел десяток янычар. Оторопевших уста и побелевших кадын быстро оттеснили к стене. Расторопные слуги, пришедшие с янычарами, стремительно подхватили на руки шехзаде и вынесли их из комнат.
Когда растерянные кадын отошли от потрясения и поняли, что их львят отняли, то обе были в ярости. Каждая по-своему. Однако действовали женщины на удивление похоже. Обе попытались сначала просто отговорить меня, обволакивая сладкими речами, но на меня их слова не имели воздействия, тогда кадын надели прекраснейшие, самые дорогие одежды, украсились каменьями и попробовали заманить меня на ложе, но вновь потерпели неудачу. Их горькие слезы также не изменили моего решения. Мне было жаль их, это правда. Но себя я жалею больше. Как ни крути - у этих дам еще вполне могут появиться дети, о чем в скорейшем времени я намереваюсь позаботиться, а я, скорее всего, не решусь огорчить Азиза. Да и погибать от руки собственного сына, по-моему, весьма обидно, и я не собираюсь это допустить.
Обиженных мной женщин я привычно поручил Ияду. Янычар выполнил свое обещание, вернув мне сыновей в целости и сохранности и, чтобы все и далее шло гладко, я решил вывести женщин из состава гарема и выдать их за кого-нибудь из вельмож. Кого-нибудь помоложе, чтобы новые дети не заставили себя ждать, а там глядишь – и успокоятся. Надеюсь.
Диргам и Лейс, мои сыновья, глядели на меня мрачно. Недавно им объявили, что они будут жить в отдельных от матерей покоях и навещать родительниц лишь изредка. Эту неприятную обязанность я поручил одному из слуг, так как хотел, чтобы неприятную весть принес кто-то совершенно посторонний, кто-то, кого сыновья больше не увидят. Слуга был тщательно проинструктирован о том, как и что говорить, я наблюдал за сыновьями, скрытый в занавешенной нише.
И навестил их только вечером, после того, как немного утихли слезы и крики. Сыновья встретили меня с почтением – им объяснили, что я очень важный человек, но никакой радости я, конечно, не увидел. Знал, что так будет, ведь для малышей я просто малознакомый бородатый мужчина. Когда они были крохами, я часто навещал их. Мне нравились их крохотные пальчики и гладкие беззубые личики. Да и потом захаживал – скорчившись водил важно шагающих карапузов по дорожкам сада, срывал для них нежные цветы, тут же сминаемые в маленьких ладошках. По малолетству они наверняка меня уже забыли. Теперь мне предстоит заново завоевать их любовь.
Маленькие мордашки сыновей осунулись от горя и, чтобы отвлечь малышей от переживаний, я почти весь день катался с ними на лодочках в недавно законченном водоеме. По моему приказу туда выпустили красивых разноцветных рыб, те охотно позволяли рассматривать свои гладкие яркие тела, подплывая совсем близко к нашим лодочкам, Лейсу даже удалось дотронуться до скользкой чешуи, опасно перегнувшись через край. Впрочем, за безопасность шехзаде я был спокоен – вода была прозрачней слезы, а вдоль бортика водоема стояла шеренга уста. Слуги внимательно следили за фигурками малышей, им было приказано не спускать с них глаз. В лодочках кроме меня, Азиза и сыновей находилось еще несколько юношей из сераля, я выбрал тех, кто хорошо плавает. Пусть глубина бассейна и не была большой, но ведь и ребенок значительно ниже взрослого, так что я предусмотрел возможное падение.
Наконец, мальчикам наскучила забава, они закапризничали, и я приказал причаливать. Нас тут же окружили усты. Диргам замочил рукава, Лейс тоже, и расторопные усты быстро вытерли малышей и переодели их во все новое. Потом пришла очередь прохладительных напитков, мелко порезанного мяса, сыра и сладостей. Вечером сыновья, измученные днем, полным впечатлений, долго не желали отправляться ко сну, но в конце концов мне удалось их уговорить, пообещав, что кто-нибудь из наложников им сыграет и споет или, может, даже поведает интересную историю.
В итоге мы с Азизом, поддавшись на уговоры детей, которые из каприза не желали нас отпускать, устроились на диванчике. Черноокий смуглый наложник тихо перебирал струны и под их перезвон напевно рассказывал то ли сказку, то ли легенду своего народа. Под его ровный приятный голос я задремал и проснулся только глубокой ночью. Дети уже спали, свернулся на ковре утомленный наложник, спал Азиз. Два невольника бдили у стены, сидя на пятках, у дверей вытянулись янычары, охраняя покой султана.
Я решил, что возвращаться в собственные покои не имеет смысла, и заворочался, располагаясь удобнее.
К утру еле разогнулся, проклиная себя за лень и непредусмотрительность. Все-таки на диванчике спать было не слишком удобно. Азиз тоже морщился – наверное у него все затекло. Думаю, надо несколько изменить обстановку, с учетом нашего с Азизом удобства. Я подозвал усту и повелел принести в комнату наследников несколько матрасов на случай подобный сегодняшнему. Так, чтобы их можно было быстро застелить и устроиться со всеми удобствами.
Мои слуги чуть не потеряли своего господина, но наконец я все-таки смог переодеться во все новое. Верхний кафтан и несколько перстней отдал смуглому невольнику – в конце концов он, можно сказать, провел со мной ночь.
- Еще попоешь? – Диргам, едва проснувшись, тут же слетел с ложа и уже обнимал невольника руками, заглядывая в его глаза требовательно и нетерпеливо.
- Вечером. Он придет вечером и еще поиграет, - ответил я вместо невольника.
Сын тут же закричал и затопал ногами – гневливый и капризный. Это его кадын так разбаловала или нрав дает о себе знать? Посмотрим, можно ли это исправить. Пока же я долго объяснял, что невольнику требуется поесть и, возможно, немного передохнуть… сын кричал и не желал ничего слушать. У меня возникло стойкое ощущение, что я разговариваю с глухой стеной и моих слов просто не воспринимают.
- Ладно. Он сыграет, - сдался я, - но недолго. А потом у меня есть для вас сюрприз.
После завтрака наследников пришлось снова переодевать. А потом по моему знаку в комнату зашли два юных невольника, на плечах которых сидело по прехорошенькой ручной обезьянке. Животные были обряжены в одинаковые короткие вышитые серебром жилеточки и маленькие шапочки. Я оставил радостно галдящих сыновей с их подарками, а сам отправился на растерзание к Садику.
Секретарь встретил меня непривычно-стеклянным взглядом. Я сначала не обратил на его вид внимания, но потом приметил нервическую неловкость движений, несвойственную рассеянность и какой-то ищущий, внимательный взгляд. Словно он пытается понять, в хорошем ли я настроении. В его глазах светился тот же напряженный вопрос, что зрел я в очах сотен просителей.