Благодаря моим стараниям во дворце почти не осталось евнухов. Кого-то поймали на взятке и казнили, кто-то, поняв откуда дует ветер, сам поспешил уйти. Сейчас некоторое количество скопцов обреталось на женской половине – кажется, милые дамы к ним уже привыкли. И еще несколько десятков евнухов охраняли сад. Вот и все.
- Ияд, они не «цветки». Неужели не чуешь? – я раздраженно взмахнул рукой.
- Но… сераль же? – Ияд был настолько потрясен, что не удержался от реплики.
- Ну сераль. И что? На этой половине никто родить не может, знаешь ли. Ияд, иди, пока Захи не вернулся.
Я еле успел убраться до прихода Захи, но все-таки успел.
Время, проведенное с золотистым мальчиком, настроило меня на добродушный лад, хотя я даже не притронулся к его коже. Мысли вернулись к дерзкому Азизу. Пожалуй, жестокой кары он не заслуживает. Но щелкнуть его по носу все равно хочется. Впрочем, сегодня у меня еще есть дела, так что все завтра. Или послезавтра.
***
Сегодня я облачился в красивый белый кафтан, обшитый золотом, навертел белоснежный же тюрбан и зашел на женскую половину. Наложницы выстроились передо мной в ряд. Пока я медленно шел мимо шеренги, распорядитель – тучный одышливый евнух, вполголоса поведал мне, что недавно произошло покушение на одного из шехзаде(5) – ему подбросили ядовитую змею.
- Змея не могла приползти сама? – тихо уточнил я, кизлярагасы покачал головой, вызвав тревогу: терять наследников я не мог.
- Кто?
- Не могу знать, о пресветлый! – невозмутимо качнул головой евнух, и тяжелая ярость всколыхнулась в груди – кизлярагасы либо знал и не хотел выдавать преступника (скорее всего, преступницу), либо небрежно относился к своим обязанностям.
Что же делать? Гарем перестал быть безопасным местом для моих мальчиков. Но такова традиция – хотя бы до семи лет они должны жить в серале вместе с матерями! Может, отослать их вместе с кадын в один из загородных дворцов? Пожалуй, так будет лучше. А перед этим переговорить с каждой кадын, объяснив, что если у меня станет на одного сына меньше, то и на одну кадын тоже. Между женщинами шла невидимая борьба, весь гарем негласно поделился на два лагеря, обе кадын надеялись, что именно ее сын станет следующим султаном и, значит, она займет наивысшее для женщины положение: станет валиде-султан. Тогда весь сераль будет подчиняться ей, а любящий сын, благодарный матери за все, что она для него сделала, будет по привычке заходить к матери за советом. Мне подобное противостояние не нравилось категорически. Я желал сыновьям быть союзниками. Однако, пока что повлиять на кадын никак не мог. Единственное, что стоило сделать – отсечь властолюбивых женщин от их сторонниц и сторонников, окружить новыми людьми, так чтобы плести интриги против друг друга стало сложнее. Хотя бы лишу кадын поддержки кизлярагасы, который, по моим наблюдениям, имел в этом деле свой интерес и попеременно поддерживал то одну, то другую.
Посмотрев на склоненную передо мной чалму кизлярагасы, едва удержался от резкого удара по жирной шее. Вот ведь змей! Так бы и прибил, но надо ждать. Еще не время. Пока у меня остается гарем из нескольких сот цветков, нужен и кизлярагасы. Впрочем, дело даже не в том, что за женщинами должен кто-то присматривать. К сожалению, нынешний кизлярагасы имел поддержку в лице многих видных вельмож и, кроме того, именно толстяку подчиняются евнухи, являющиеся мощной силой. Я, как мог, подтачивал его власть, но пока что она еще слишком велика. Надеюсь, это ненадолго.
Настроение испортилось. Платок я бросил совершенно незнакомой девчонке и, пробурчав, что мне сегодня не до танцев, поспешно бежал из Дома радости на мужскую половину. Там меня занесло в общую комнату. Наложники как раз занимались с наставниками, и я, не обращая внимания на их удивленные взгляды, тяжело рухнул на ближайший диван. Вокруг стоял ровный гул – кто-то тихо переговаривался, сравнивая свитки с тщательно выписанными буквами, кто-то вышивал – все-таки нашлись желающие, кто-то учил язык, кому-то наставник растолковывал Коран. На меня почти не обращали внимания, только изредка бросали любопытствующие взгляды. Кланяясь, подошел наставник и шепотом спросил: угодно ли мне поглядеть, как мужчины танцуют?
- А они умеют? – лениво удивился я, не совсем представляя, как вообще мужчина может танцевать для своего повелителя.
- Прошло слишком мало времени для того, чтобы говорить о серьезных успехах, но несколько юношей весьма талантливы, - уверил меня наставник, и я согласился из любопытства.
Как танцуют женщины я видел много раз. Как танцуют пары – тоже. Но исключительно мужской танец – это интересно!
Некоторое время все бегали, застилая пол коврами, чтобы не повредить пятки, разыскивая инструменты и рассаживая музыкантов; я поморщился, так как не любил суеты, но вскоре музыканты взяли первые ноты, и непривычно одетые юноши задвигались. Руки извивались словно змеи, бедра подбрасывало вверх, живот соблазнительно изгибался. Движения не были точной копией женских танцев. Быстрый поворот, резкая напряженная рука, горделивый изгиб шеи – в этом был вызов и… приглашение. Когда танец закончился, я вдохнул и с удивлением понял, что глядел на танцоров, напряженно замерев и почти не дыша – это совсем не похоже на ту расслабленную скуку, что я испытывал, наблюдая за своими прекрасными цветками.
Музыка стихла, но танцоры остались стоять передо мной, дожидаясь вердикта, я различал на их лицах нешуточное волнение. Не стоит затягивать с похвалами, тем более, что они их заслужили. Я порылся в карманах и, не глядя, передал склонившемуся рядом со мной наставнику три перстня – по числу танцоров. Тот передал мой подарок, юноши, поклонившись, быстро удалились с моих глаз – им был необходим отдых.
Четвертый перстень с крупным круглым изумрудом я снял с собственного пальца и повернулся к наставнику:
- Это ты разучивал с ними танец?
Мужчина снова низко поклонился:
- К стыду моему - нет. Я хотел учить их по-другому, но Наджи, - наставник повел рукой в сторону одного из наложников, - уговорил меня попробовать новый, неизвестный мне танец.
- Значит, Наджи, - я внимательно осмотрел юношу, тот, видимо, не ожидал, моего внимания – занервничал, прикусил губу, сцепил мертвой хваткой руки. - А почему он сам не танцевал?
- Повредил себе ногу. Во время танца. Такое иногда случается, если двигаться очень быстро, - пояснил наставник.
- Понятно. Выздоравливай, Наджи! – я передал через наставника перстень и тихонько пожалел, что по своей собственной прихоти не назначил на мужской половине управляющего.
Кто же теперь напомнит выздоровевшему Наджи, что нужно посетить спальню султана? Неужели я теперь сам должен заниматься такими мелочами? Наверное, так и есть. Ведь, выходит, что фактически я и есть управляющий мужской половины гарема. Тот управляющий, что следит за женщинами мне не нравится – он старый, толстый и плохо пахнет, что неудивительно для евнуха. И еще, кажется, хочет меня убить. Мысли мои опять вернулись к противному кизлярагасы, я снова повторил про себя, что уже сделано для уменьшения его влияния. Итак, я сам подбираю себе охрану из янычар. Раньше все воины во внутренних покоях и серале подчинялись кизлярагасы, и были евнухами, конечно же, а теперь в ведении кизлярагасы только воины, что охраняют сад, примыкающий к женскому сералю. Наложницами управляет все еще он, но к моим мужчинам я его не подпустил. Учителей для шехзаде – моих наследников, на которых я возлагаю большие надежды, тоже подбираю я сам. В общем, уже скоро толстяк благополучно задохнется во сне. Ну а пока требуется все-таки подобрать кого-нибудь для мужского гарема. Кого-нибудь преданного лично мне. И не евнуха. Хватит с меня этих уродищ.